Курсантки

— Отхомячиться от него нельзя? — покрутила у виска я. — Может задавить его массовостью просителей?

— О чём вы вообще-то говорите, и не мечтайте. — Отмахнулась Марина. — Он так щёлкал зубами. Хотите, чтоб вас рядом со мной, через пять метров, по всему коридору расставили…

Нам, конечно же, жаль подругу, но составить компанию ей никто не горел желанием.

— Праздник накрылся, а так хотелось посидеть, — вздохнула Лена. — Да ладно, не переживайте, после каникул наверстаем. Мы поедем Марик, держись. Натка сейчас сгоняет и тебе всё быстренько принесёт. Подумай, может ещё что захватить. Пока мы до общаги дотопаем, позвони.

Маринка топталась около дежурного офицера не зная куда себя деть. Он тоже не врубался в ситуацию. Всё было очень даже непонятно. Оба ждали Богуша. Тот не торопился. Потом, расставив все точки над «i» нашёл ей дело. Приволокли тумбочку и поставили у лестницы. Когда удивление дежурных прошло, народ так ничего и не поняв, принялся посмеиваться. Курсанты хихикали не прячась. Марина отвернулась. Что с дураков возьмёшь. Хотя это должно быть действительно смешно.

Натка, запыхавшись, прибежала через сорок минут. Переодевшись в туалете, Марина отдала парадный костюм и заняла своё место у поставленной ей на втором этаже тумбочки. Носорог. Пусть радуется.

Услышав про такое ЧП и ничего не поняв из рассказанного Наташей, принёсся взводный.

— Курсант Браун, доложите о происшедшем.

— Получила наряд.

— А… Какой? — критически оглядел он неизвестно откуда появившуюся здесь тумбочку.

— Вот этот. — Обвела она коридор и лестницу руками.

— Ёлки — палки… За что?

— Если б знать. Спросите, что-нибудь попроще.

— Ладно, разберусь. Ты обедала? Нет. Я так и думал. Иди в столовую.

— Не хочу я.

— Не сочиняй.

— Но не смотрите так, мы давно уже не ходим в столовую, а готовим сами. И нет там наверняка ничего. Такой наплыв. Съели всё давно.

— Я принесу ряженки и булочку. Сойдёт?

— И пару бананов на вечер.

— Учту.

Взводный обернулся за полчаса. В пустом здании гулко раздавались его шаги. Она вздрогнула. Нервы были накалены до предела.

— Ешь. Разошлись все. Пусто. Но я покараулю.

— Спасибо.

— С чего он так завёлся? — всё же пытался прояснить обстановку Тарасов.

— Развивается паранойя.

— Не финти. Должна быть причина. Богуша можно взорвать, но не протаранить. Почему именно к тебе он прицепился, непонятно.

— У всех свои закидоны. — Упиралась, выкручиваясь Маринка.

— Дальше в лес, больше дров. Давай ближе к делу.

— Меня пригласили выпускники в ресторан… А он разорался. Цветы выкинул.

— Гым… Ну, милая, а ты что хотела. Ещё год поста и запорхаете бабочками. А ты удумала с новыми кавалерами его дразнить.

— Скорее уж с забытыми старыми, — вздохнула она.

— Нарвалась.

— От нашей жизни одичать можно. Он не имеет права. Каникулы. У меня отпускной лист на руках. Какое ему дело до моей личной жиз…,- всхлипнула Маринка, запивая булочку. Она застыла не договорив, на неё не мигая смотрел Богуш. «Чёрт, чёрт, чёрт! Подошёл совершенно не слышно, а я на него бочку качу. Сейчас опять заведётся. Хотя иногда ей ужасно хотелось его проучить…»

— Подкармливаешь своего птенца, разбаловал ты их спасу нет. Марш в мой кабинет и там поешь. Нечего порядок тут нарушать. — Приказал он, показав направление своего кабинета.

Будто она не знала. Маринка, забрав продукты, не оглядываясь побрела.

Дождавшись её ухода, Тарасов недовольно забубнил:

— Товарищ майор, это ни на что уж не похоже…

— Ну на что-то это всё же должно быть похоже.

— Не знаю, — растерялся взводный. — Просто вы испортили девчонкам праздник. Они посидеть хотели, отметить окончание второго курса. Учатся стрекозы все отлично, претензий к ним нет, а…

— Не ной мне самому тошно. — Голос звучит устало и безразлично.

— В смысле?

— Я люблю её.

У взводного полезли на лоб глаза.

— Алексей Васильевич, вы чего…

— Костя, я люблю её и ничего не могу с собой поделать. Веришь, в мыслях ничего такого не имел — само собой сошлось и получилось. Меня всё время тянет к ней. Не смотри волком, понимаю что нельзя. Хочется побыть хоть недалеко от неё. Ведь это скромные желания. Сейчас уйдёт и месяц не увижу…

— Ну, не знаю… Человеческие чувства — материя тонкая. Паутинка. Как-то это делается по-другому… Поговорите с ней что ли, объяснитесь… или она против?

— Да вроде нет. Но не в этом же дело. Ты же знаешь, надо подождать ещё год. Только начни, девчонок потом не удержишь. А сожительство ей, я не могу предложить.

— Ну это вас действительно серьёзно качнуло. Только молчком давить не дело, есть верный шанс потерять. К тому же, можете не мучиться. Вы у нас не первые. — Улыбнулся взводный.

— То есть?

— Иришка с Глебом, законным браком и ещё год назад.

— Что ты такое говоришь…

— Мы ж всё гадали на кого она запала, ну я пораскинул на досуге мозгами. Зажал Глеба, он вынужден был сознаться.

— Почему ж мне не сказал?

— В нашем деле лучше всё оставить как есть. Тем более, там даже родители не в курсе. Они счастливы себе потихонечку. Для неё это вообще вроде, как бы игра.

— А почему сейчас сказал?