Курсистки

Что – что, а себя оправдать у Валерии получалось всегда. Даже, когда Шляхтин застал ее в постели с другим мужиком, как его там звали, она уже и не помнила. Но, кто ее в эту постель толкнул? Шляхтин своим к ней деловито – равнодушным отношением. Это он, ложась на супружеское ложе, всегда торопил ее, мол, давай сделаем это быстренько, а то устал я что – то. Он быстренько удовлетворялся, не заботясь о ее желании. А желание было. Однажды, когда она его приперла к стенке откровенным разговором, она получила в ответ небрежное «твои проблемы». С тех пор она и начала заботиться о себе сама. Как давно это случилось! Вика еще толком не умела говорить, Валерия была еще полна надежд и нерастраченной любви.

Валерия с раздражением посмотрела на небо: вместо палящего еще пять минут назад солнца, на нем появились разрозненные тучки. Когда хлынул дождь, она уже почти дошла до шоссейки. Туфли на ней были старые, еще те, в которых ее арестовали, на высоком, слава Богу, устойчивом каблуке. Только она совсем разучилась ходить на каблуках. Да и тесноваты они стали: вроде и размер ноги тот же, но, то ли полнота увеличилась, то ли отекли ноги, состарившиеся вместе с ней на восемь лет.

Валерия Георгиевна опять недобро вспомнила дочь. Неблагодарность Вики ее бесила. Она же всегда ее защищала от Шляхтина, когда тот пытался ее воспитывать, баловала, почти не контролировала. И – вот результат. Папочка хороший, а мать – дрянь.

… В тот день, когда Шляхтин потребовал развода, Валерия с утра пребывала в прекрасном настроении. Ее новый любовник, на которого она возлагала большие надежды, накануне сделал ей предложение. Нет, не соединиться в счастливом браке, это ей ни к чему – замужем вроде, а просто съездить к морю. Вадим, в отличие от молодых, голодных до секса и денег предыдущих ее партнеров, имел все: уверенность в себе, которую ему давали должность в мэрии и полученные в баксах взятки на счетах в банке. Он не рисовался перед Валерией, откровенно посмеиваясь над теми, кто ему совал конверты: брал он только с тех, чьи дела мог решить без проблем. С Валерией он был щедр, но в меру: она, не избалованная подарками Шляхтина, радовалась любому проявлению внимания со стороны Вадима. Кроме того, в постели он был терпелив и нежен. Однажды, заглянув в его бумажник, она увидела там фотографию его жены. Она даже вздрогнула, до того та была страшна: крючковатый нос и близко посаженные мелкие глазки выглядели на полном лице просто безобразно. От души пожалев любовника, она в тот раз была с ним более ласкова, чем обычно. А позже он проговорился, что женат на сейфе с деньгами.

Появившийся на пороге ее спальни Шляхтин, вызвал у нее всего лишь недоуменную улыбку: она и забыла, как он выглядит. А выглядел он, с точки зрения Валерии, как – то бледновато. Вернее, не так щегольски, как обычно: и костюмчик простенький, да и галстук в демократичную полоску. «Женщина рядом с ним явно не супер!», – подумала тогда Валерия, даже не делая попытки запахнуть халатик. Сколько у него было этих баб за то время, что они жили в житейски фиктивном браке, она точно не знала. Разводиться он не пытался, а, значит, его все устраивало. Ну, а ее тоже. Салон красоты приносил доход, небольшой, но стабильный. Останься Валерия одна, жить, как привыкла, на эти деньги она бы не смогла, конечно. Но, доход с доли мужа в общей с Луневым фирме она привыкла считать и своим тоже. Кстати, Шляхтин и не жадничал. Он, скорее даже забыл, что счет Валерии в банке пополняется ежемесячно бухгалтером фирмы по его же давнему распоряжению, и недостатка в наличности его как бы жена не имеет.

Слова «я за разводом», сказанные Шляхтиным будничным тоном, словно всполохом огня обожгли ее изнутри. Сразу перед глазами возникли колонки цифр счетов, оплаченных и нет. И откуда – то появилось до этого мгновения не изведанное чувство: ревность. Ей захотелось посмотреть на ту, ради которой Шляхтин решился поменять свой статус: стать свободным по бумагам.

Она тогда выгнала его, ничего не ответив. Ей нужно было подумать, а еще важнее было поговорить с Зинаидой.

Она вытрясла из нее все, даже имя и адрес. Наблюдая за полными страдания глазами Зинаиды, она вдруг сделала открытие, ошеломившее ее своей очевидностью: ее подруга любила Шляхтина. И чутьем почуяла: было у них все. Она решила ничего не говорить ей, но, разозлившись на бывшего мужа за такую наглость: крутить шашни с ее подругой практически на глазах ее, Валерии, начала выстраивать в воспаленном мозгу четкий план. Во всем обвиняя только Шляхтина и только его, оправдывая слабость Зинаиды, той женщины Светланы и свою слепую глупость заодно, она решила, что такая дрянь не имеет права портить им, женщинам, жизнь. Враз поместив в один лагерь себя и всех обиженных любовниц Шляхтина скопом, в другой – одного Шляхтина, Валерия осудила его и приговорила к расстрелу. При этом она четко знала, где возьмет оружие: оставить ночевать у себя Зинаиду под предлогом, что не хочет оставаться одна, не составит труда. Зинаида всегда терпеливо сносила любые капризы Валерии.