Курск-43. Как готовилась битва «титанов». Книга 1

Идеологическим и цензурным органам была дана установка: усилия средств массовой информации, издательств и редколлегий сосредоточить на освещении выдающейся роли КПСС в организации отпора гитлеровским захватчикам, массового героизма советских людей в годы войны и описании победоносных операций Красной армии. Коллективам учёных, занимающимся общественными науками, было «рекомендовано», опираясь на метод исторического материализма и принцип партийности в исторической науке, сделать упор на раскрытие передового характера советской военной науки, выдающейся организаторской роли Коммунистической партии в борьбе за победу и т. д. «Откуда же сейчас, в шестидесятые годы, опять возник миф, что победили только благодаря Сталину, под знаменем Сталина? – задавал вопрос в своей книге фронтовик, автор пронзительных воспоминаний о Великой Отечественной профессор Н. Н. Никулин. – У меня на этот счёт нет сомнений. Те, кто победил, либо полегли на поле боя, либо спились, подавленные послевоенными тяготами. Ведь не только война, но и восстановление страны прошло за их счёт. Те же из них, кто ещё жив, молчат, сломленные. Остались у власти, сохранили силы другие – те, кто загонял людей в лагеря, те, кто гнал в бессмысленные кровавые атаки на войне. Они действовали именем Сталина, они и сейчас кричат об этом. Не было на передовой: «За Сталина!». Комиссары пытались вбить это в наши головы, но в атаках комиссаров не было. Всё это накипь…»[162].

Ситуацию с изучением событий 1941–1945 гг. усугубили и решениями, принятыми ещё в период нахождения у власти Н. С. Хрущёва. В начале 1960-х гг. в руководстве СССР возобладала точка зрения о том, что будущая война, если она разразится, будет носить характер ракетно-ядерной дуэли. Поэтому традиционная структура военной организации страны с опорой на обычные виды вооружения изжила себя. Следовательно, опыт прежних войн (в первую очередь Великой Отечественной), который изучался военными историками и воплощался в новые уставы, наставления и другие регламентирующие документы, должен был остаться в прошлом. После оглашения в 1963 г. новой военной доктрины тенденция на сворачивание Генштабом научных военно-исторических исследований и передаче этой функции гражданским учёным начала усиливаться. Её кульминацией стало создание в августе 1966 г. Института военной истории, который должен был стать головным научно-исследовательским учреждением в области военной истории в стране. По форме он был военным (относился к Министерству обороны СССР), но по содержанию работы стал придатком Главного Политуправления Советской Армии – читай, ЦК КПСС. Если раньше для военных историков при изучении битв и сражений основным критерием оценки были новые знания, т. е. из побед и из поражений должен был быть извлечён в первую очередь полезный опыт, который помогал бы командирам выработать методы рационального мышления, находить в трудных условиях боя правильные решения и т. д., то теперь во главу угла ставилась политическая целесообразность. В научную жизнь активно внедрялся тезис: «История в первую очередь мощное средство политической борьбы, и в прошлое десятилетие её недооценили». Поэтому ИВИ, по сути, стал главным идеологическим инструментом по наведению «должного порядка в этой запущенной за время правления Хрущева отрасли пропагандистской работы».

На многие издания и публикации по проблемам истории Великой Отечественной войны, вышедшие в период пребывания у власти Н. С. Хрущева, было наложено клеймо субъективизма. Поэтому в 1966 г. принимается решение ЦК КПСС о подготовке двенадцатитомной «Истории Второй мировой войны». Параллельно с этим при Главпуре СА создаётся специальная группа для редактирования рукописей и контроля за издаваемой военно-исторической литературой, в первую очередь воспоминаниями полководцев и военачальников Великой Отечественной войне. Из мемуаров, готовившихся к печати, вымарывались целые абзацы и разделы как не соответствующие новым подходам и дописывались новые, далёкие от исторической правды, но «нужные» для пропагандистской работы. Именно в это время в книгу Г. К. Жукова был вставлен абзац, ставший притчей во языцех, о том, как он, маршал и заместитель Верховного Главнокомандующего, прибыл в 18A, чтобы посоветоваться с её начальником политотдела полковником Л. И. Брежневым по оперативным вопросам[163].