Курская битва. Хроника, факты, люди. В 2 кн. Книга 2

Пленные из 167-й пехотной дивизии показали, что потери в личном составе там были к началу августовских боев не менее 50%. В 6-й танковой дивизии потери достигли 70%. Такое, приблизительно, положение было в 332-й пехотной дивизии. В других дивизиях, активно участвовавших в июльских событиях, положение было немногим лучше. Пленный ефрейтор из 3-й отдельной зенитной роты, приданной 106-й пехотной дивизии, эльзасец Жан Матье показывает, что солдаты его роты подавлены потерями, которые понесла дивизия:

«Мой товарищ из 106-й дивизии, эльзасец Андреас Гитингер, — говорит Матье, — мне сообщил, что там осталось еще к началу августа 40 человек. В 9-й роте 239-го пехотного полка осталось еще к началу августа 6 человек. Когда ее соединили с 11-й ротой, то получилось в общем 11 солдат. Из зенитной роты забрали для пополнения дивизии по 10 человек от каждого взвода. Солдаты в нашей роте не видят выхода из положения. Они жаждут конца войны, но надеются на чудо».

Нужно прибавить, что письма, которые получают солдаты из Германии, пестрят сообщениями о гибели их земляков.

Выражая в этих письмах беспокойство за судьбу солдата, родные, в сущности, внушают ему тревогу за его собственную жизнь и этим снижают его боевой дух. Некий Лоренц Пауль пишет из Керкница штабс-фельдфебелю Отто Ничке:

«Мы были долгое время тобой обеспокоены, ибо вас также могла постигнуть судьба сталинградцев. Юрис Макс тоже был в 29-м и со времени Сталинграда о нем ничего не слышно. Немало знакомых из округа тоже там были прихвачены, ибо в окружении были, вероятно, главным образом бранденбургские войска». Таким образом, сами родные пугают своих фрицев Сталинградом.

В коллективных письмах на Восточный фронт перечисляются списки по 20—30 знакомых адресату людей, павших на поле боя.

3.

Известия о событиях в самой Германии также не могут служить источником утешения для солдат. Это, прежде всего, относится к письмам из городских районов. Сообщения о бомбардировках немецких городов стали обычным явлением в этих письмах и даже в немецко-фашистской печати. Немцы два года тому назад хвастливо кричали из всех радиостанций о своем воздушном флоте и угрожали разбомбить весь мир. Они, конечно, пытались это сделать. А теперь получилось другое. Они льют крокодиловы слезы и выступают в роли обиженных: какое право имела английская бомба, искавшая в Кельне завод горючего, попасть в Кельнский собор? Немецкий обыватель, огрызаясь, оставляет город и бежит, исполненный страха в деревню. Некая тетя Христина пишет из Франкфурта-на-Майне своему племяннику на Восточный фронт:

«Те, которые пришли к таким грязным крестьянам, будут этим не так довольны. Но разве это им поможет. Лучше на грязной земле, чем в Эссене в подвале, ибо Томми посетили Эссен также в прошлую ночь. По-видимому, они хотят разнести этот город в пух и прах».

Немцы хотели превратить в пепел Москву и Лондон, а получилось другое: Москва осталась Москвой и вместе с Лондоном летает бомбить Берлин. Надо сказать, что этот город, в самом деле, превратится в прах, если он своевременно не освободится от Гитлера. Послушаем, что рассказывает фашистский солдат-отпускник, побывавший недавно в Берлине и потом попавший к нам в плен. Рудольф Гольнов — старший солдат из 5-й роты 417-го пехотного полка 168-й пехотной дивизии сообщает о Берлине следующее:

«Когда я 20 июля приехал в Берлин, то там продолжались пожары, начавшиеся 16—17 июля от воздушных бомбардировок. По улице Унтерден-Линден сгорело свыше 80 больших зданий. Другие дома были разрушены. Особенно пострадал в городе район Фридрих-Штадт».

Бомбардировка Берлина продолжается. Многочисленные письма из Германии на Восточный фронт сообщают об эвакуации жителей из этого города.

Эсэсовцу Гергардту Ресселу (полевая почта 48314 Д) в письме от 9.7 из Гиршурга жена пишет: «Представь себе — берлинцы вынуждены выселяться … Люди, которые должны работать, не имеют права оставлять Берлин». Как чувствуют себя эти «люди», говорится в другом письме: «Вальтер из Гартэнштадта тоже сказал, что когда окончится война, он босиком побежит из Берлина домой».

Нужно ли говорить, какое влияние оказывают подобные письма на настроение солдат? Командование немецко-фашистских соединений вынуждено принимать меры, чтобы поддержать моральное состояние своих частей. Среди трофейных документов обнаружено тревожное и патетическое обращение командира 167-й немецкой пехотной дивизии генерал-майора Триренбергера к солдатам соединения. Он призывает своих подчиненных помочь солдатам, семьи которых пострадали от бомбардировок. Дальнейшие выдержки из документов о воздушных налетах были бы просто скучны. Более достойны внимания такие факты, как сообщение о взрыве, который произвел, быть может не случайно, в знаменитом химическом концерне И.Г. В письме старшему стрелку Иозефу Фрольцу (полевая почта 37900) из семьи Фрольца (Людвигсфаген-на-Рейне), сообщается: