Курская битва. Наступление. Операция «Кутузов». Операция «Полководец Румянцев». Июль-август 1943

В результате осуществления завершающего этапа наступательной операции ВорФ 25 августа советские войска заняли Ахтырку (немецкие войска оставили город в ночь с 24 на 2 августа [1058] ), а передовые части 40-й А – 29-я сд под командованием полковника Николая Ивановского (Николай Михайлович Ивановский) – и 2-й тк 23–25 августа вышли в район Лютенька – Зенков и к городу Гадяч (юго-западнее Веприка), захватив плацдарм на западном берегу реки Псел.

Войска 4-й гв. А совместно с 3-м гв. Котельниковским тк, усиленные 22-й и 237-й танковыми бригадами 6-го и 31-го танкового корпусов 1-й ТА, четырьмя иптап, 22-й минбр РГК и штурмовым инженерным батальоном, передовыми отрядами к 26–27 августа вышли на реку Ворскла и завязали бои за овладение узлом сопротивления немцев в районе села Котельва (в это время в Котельве скрывалась жена Сидора Ковпака, одного из главных руководителей партизан, действовавших на территории Украины) [1059] . В связи с отсутствием взаимодействия между стрелковыми и танковыми частями Котельву не получилось взять неожиданным ударом с ходу, вследствие чего бои за опорный пункт в селе и окружающие его узлы сопротивления продолжались 14 суток – до середины сентября. Немецкой 7-й тд и выдвинувшимся к ней на помощь частям дивизии СС «Мертвая голова», использовавшим для обороны рубеж реки Котелевка, временно удалось отрезать в так называемой Котельвинской подкове две воздушно-десантные стрелковые дивизии 20-го гв. ск – 7-ю и 8-ю гв. сд, однако недостаток сил вновь не позволил уничтожить блокированные советские войска (к 25 августа в дивизии СС «Мертвая голова» оставалось от 46 до 55 боеготовых танков и штурмовых орудий, а в 7-й тд – 17 танков [1060] ).

Стык между внутренними флангами 4-й танковой и 8-й полевой армий германское командование прикрыло сводной боевой группой 11-й и 19-й танковых дивизий 24-го тк, занявшими оборону в районе Бельска (5 сентября советское командование организовало здесь наступление силами трех дивизий 20-го гв. ск, усиленных тринадцатью гаубичными, пушечными, минометными и реактивно-минометными полками, но это не оказалось для немцев неожиданным, и русские встретились с организованным артогнем, контратаками и бомбовыми ударами авиации [1061] ).

На Зеньковском направлении благодаря контратакам частей 10-й мд и дивизии «Великая Германия», предпринятым 26 и 27 августа, немцам удалось отбросить войска 47-й А назад от Зенькова и сохранить контроль над одной из важных рокадных дорог.

На левом фланге немецкой 4-й ТА части ее 7-го и 52-го армейских корпусов отошли за реку Псел, прикрывая отход арьергардами – мелкими группами пехоты, поддерживаемой отдельными штурмовыми орудиями. Только 75-й пд генерала Бюкеманна удалось контратаками оттеснить войска советской 38-й А и удержать Сумы, но германское командование уже подготавливало эвакуацию этого города. С другой стороны, командование ВорФ приняло решение перебросить 38-ю сд из-под Сум обратно в состав 47-й А, на Гадячское направление, куда это соединение и вышло к 25 августа.

К исходу 27 августа фронт на левом крыле ГА «Юг» стабилизировался и проходил по реке Псел от Бездрика до Веприка и далее по рубежу Мартыновка – Камыши – Грунь – Куземин – Котельва – Колонтаев. Однако итоги контрударов германских войск под Богодуховом и Ахтыркой каждая из противоборствующих сторон оценила по-своему.

Согласно немецким данным [1062] , в районе южнее Ахтырки была уничтожена часть окруженной группировки советских войск, при этом захвачены 299 танков, 188 орудий, взято около 1800 пленных. С помощью контрударов 4-й ТА и оперативной группе «Кемпф» удалось стабилизировать линию фронта и восстановить непрерывную линию обороны. Вместе с тем общий оперативный замысел командования ГА «Юг» нанести советским войскам крупное поражение, позволяющее коренным образом изменить в свою пользу обстановку в районе Харькова, остался нереализованным. Германскому командованию не удалось организовать одновременное нанесение контрударов по флангам основной группировки войск ВорФ: с севера – через Ахтырку на Краснокутск и Котельву, с юга – на Богодухов.

По оценке ГШ Красной армии [1063] , незначительные тактические успехи, достигнутые немцами в районе южнее Богодухова и под Ахтыркой, не смогли существенно повлиять на общую обстановку, сложившуюся к 20 августа на Белгородско-Харьковском плацдарме, поэтому все попытки немецкого командования контрударами сорвать наступление советских войск в юго-западном направлении и сохранить в своих руках Харьков провалились. При этом в бесплодных попытках остановить наступление ВорФ противник понес большие потери: с 11 по 20 августа войска фронта уничтожили 34 600 немецких солдат и офицеров, 521 танк, 530 орудий, 140 минометов, 2327 автомашин, 140 самолетов; за этот же период захватили 1736 пленных, 132 танка, 485 орудий, 60 минометов и много другого военного имущества. Безвозвратные потери в материальной части войск, действовавших в составе 27-й А в период с 18 по 20 августа, оказались следующими: полевых орудий – 31, противотанковых орудий калибра 45 мм – 21, минометов – 74, танков – 67 [1064] . Принимая во внимание потери 1-й танковой и 4-й гвардейской армий, это близко к утверждениям германской стороны. Тем не менее, по оценке Г. Колтунова и Б. Соловьева [1065] , предпринятые немцами контрудары на Богодуховском и Ахтырском направлениях не привели к разгрому ударной группировки ВорФ, не оказали существенного влияния на развитие наступления советских войск на Харьковском направлении, не дали и значительного выигрыша времени.

На наш взгляд, исход контрударов обнаружил впервые наметившуюся тогда тенденцию, заключавшуюся в том, что при неизбежной на войне необходимости решать сразу несколько оперативных и оперативно-тактических задач, германским танковым и моторизованным соединениям уже не хватало маневренности и боевой мощи для достижения решительного результата. Германское командование не ошиблось со временем и местом нанесения контрударов, тогда как советские военачальники совершили типичные ошибки, характерные при осуществлении глубокого прорыва: рассредоточили ударные силы по фронту наступления, чтобы добиться как можно больших результатов до усиления сопротивления противника; стремясь не потерять темп, допустили действие подвижных танковых и механизированных соединений в отрыве от общевойсковых армий – стрелковых и артиллерийских частей и соединений; не обеспечили закрепление войск на достигнутых рубежах и прикрытие угрожаемых направлений, хотя заблаговременно получили информацию о подготовке контрударов противника.

Однако немцы все-таки не добились крупного успеха, потому что, во-первых, не успевали сосредоточить контрударные группировки в намеченных районах – маневренность германской армии на Восточном фронте оказалась недостаточной для того, чтобы имевшимися подвижными резервами оперативно реагировать на активные действия противника, проводившиеся на широком фронте. Во-вторых, избранная германским командованием оперативная схема проведения контрударов, нацеленная на окружение крупных оперативных групп противника, не предусматривала того, что контрударным группировкам придется самостоятельно решать целый ряд предварительных оперативно-тактических задач: возвращение контроля над коммуникациями; блокирование дальнейшего продвижения советских войск, угрожающего коммуникациям; удержание районов сосредоточения; прикрытие флангов. В-третьих, в составе ударных группировок практически отсутствовали пехотные части, необходимые для закрепления достигнутых успехов и уничтожения окруженных групп противника.

По утверждению участника Курской битвы генерала западногерманской армии Эйке Миддельдорфа (Eike Middeldorf) [1066] , распыление бронетанковых сил недопустимо, поэтому если перед ними ставится ряд боевых задач, то решение их должно осуществляться последовательно, причем очередность выполнения задач в этом случае определяется старшим начальником. Тем не менее прорыв передовых танковых частей русских южнее Богодухова – к линии коммуникаций Харьков – Полтава – спровоцировал командование ГА «Юг» на немедленное введение в бой еще только прибывающих в этот район танковых соединений СС, не ожидая их окончательного сосредоточения. Поэтому немцам с самого начала не удалось сконцентрировать все силы на тех направлениях, которые были решающими для достижения главной цели контрудара – окружения крупных вражеских группировок.

В связи с неполнотой информации теперь вряд ли удастся однозначно решить вопрос, мог ли Манштейн, самый старший начальник, в течение хотя бы нескольких дней игнорировать блокирование коммуникаций харьковской группировки, чтобы все силы создаваемой юго-восточнее Богодухова контрударной группы – три танковые дивизии СС – сосредоточить против фланга противника. В феврале 1943 года он выжидал даже тогда, когда советские войска подошли к Запорожью, угрожая блокировать основные пути снабжения всей ГА «Юг» (благодаря этому в марте был окружен и полностью разгромлен вышедший к Днепру южнее Запорожья 25-й тк 6-й А ЮЗФ, а командующий корпусом генерал Петр Павлов взят в плен). Возможно, теперь Манштейн учитывал, что русские быстро создают прочную оборону на захваченной территории, и предполагал использовать скорость и внезапность, вводя в бой части по мере прибытия, чтобы противник не успел закрепиться.

С другой стороны, Эйке Миддельдорф отмечает [1067] , что во время минувшей войны немецкие войска часто проводили наступление с ходу (встречный бой, прорыв в глубину обороны, преследование, внезапное нападение) и этот вид наступления всегда был характерен для немецкой армии и являлся ее сильной стороной, но способность русских в короткие сроки создавать сильные оборонительные позиции, неоднократно проявлявшаяся во время войны на Востоке, вынуждала отдавать предпочтение наступлению после планомерной подготовки, когда наступлению предшествовало занятие исходного положения и развертывание войск в соответствии с группировкой, определенной планом боя. Поэтому, вероятно, в условиях быстрого и непредсказуемого развития оперативной ситуации, когда у фельдмаршала Манштейна отсутствовала достаточная для принятия обоснованного решения информация о противнике, у него просто не выдержали нервы, уже основательно потрепанные в противостоянии с Красной армией. В своих воспоминаниях, касающихся этих событий, Манштейн не обсуждает каких-либо альтернативных вариантов действий. В любом случае он не решился взять на себя ответственность и несколько дней выжидать с контрударом на Богодуховском направлении, чтобы, по крайней мере, приблизить его по срокам к началу контрудара под Ахтыркой. Тогда 6-я гвардейская и 1-я танковая армии ВорФ уже не смогли бы оказать поддержку войскам 27-й А, а также 4-му и 5-му гвардейским танковым корпусам.

Соответственно, в силу развития обстановки на Богодуховском и Ахтырском направлениях германское армейское и корпусное командование вынуждено было ослаблять ударные силы, разделяя их и выделяя части для решения дополнительных боевых задач. При этом танковые и моторизованные дивизии, предназначенные для нанесения контрударов, уже были ослаблены предыдущими боями и недоукомплектованы личным составом и техникой, так что выполнить сразу ряд задач оказались не в состоянии.

Отмеченная тенденция проявлялась и в дальнейшем, вплоть до 1945 года. Причем из-за быстрого истощения германской армии в непрерывных боях на Восточном фронте эффект от контрударов неуклонно снижался. Если под Ахтыркой и Богодуховом они еще повлияли на реализацию стратегических наступательных планов советского командования, то в дальнейшем приводили в основном лишь к снижению темпов и увеличению сроков проведения операций Красной армии. В январе 1945 года для достижения оперативных результатов на Будапештском направлении немцы сосредоточили две моторизованные и семь танковых дивизий, сведя пять танковых дивизий в одну ударную группу, но поставленную им задачу деблокировать Будапешт решить опять не удалось, а предпринятые контрудары только ненадолго отсрочили дальнейшее наступление противника [1068] .

Таким образом, в августе 1943 года советское командование получило очень опасный для немцев сигнал, что теперь оно может допускать ошибки и неоправданно рисковать, поскольку противник уже не располагает силами и средствами, чтобы серьезно наказать за эти ошибки. Негативные последствия ошибочных действий советских военачальников стали ограничиваться тактическим или оперативно-тактическим уровнем – возрастанием потерь и неудачами при решении частных оперативных задач, но больше не приводили к поражениям крупного оперативного и стратегического масштаба. Русские, в отличие от немцев, очень быстро восприняли этот сигнал, тогда как некоторые германские военачальники до конца войны не хотели признавать реальность и продолжали организовывать неэффективные контрудары недостаточными силами или хотя бы предлагать их в контексте необходимости ведения маневренной войны на Восточном фронте.

Кроме этого, в августе 1943 года советское командование извлекло еще один важный урок – немецкое военное руководство психологически не выдерживает давления на широком фронте и начинает перераспределять силы, чтобы стабилизировать обстановку на наиболее угрожаемых участках и направлениях. Следовательно, наступление, своевременно предпринятое на соседнем участке фронта, с большой вероятностью вынудит германское командование рассредоточить уже собранную для контрудара группировку.

По свидетельству маршала Москаленко [1069] , к 6 сентября передовые отряды соединений 40-й А форсировали реку Грунь и овладели плацдармом до 15 км по фронту и до 15–40 км в глубину к западу от Псела, а 38-я А продвинулась более чем на 20 км и взяла Сумы, но в районе Гадяча и к югу от него немцам удалось остановить наступление 47-й и 52-й армий ВорФ, которым не удалось нанести запланированный удар в направлении на Ромодан – Хорол. На Гадячском направлении в начале сентября продолжались упорные бои за овладение районами населенных пунктов Московский Бобрик, Веприк, Педоричков. Германское командование все еще рассчитывало удержать часть Левобережной Украины и стремилось для этого разгромить главную группировку ВорФ, по этому вновь, как и в августе, спешно подтянуло крупные силы моторизованной пехоты и танков, на этот раз в район Гадяча, создав угрозу флангового удара по войскам 47-й и 52-й армий, чтобы в дальнейшем, в случае удачи, угрожать также тылам 40-й и 27-й армий. В сложившейся ситуации, по замыслу командования ВорФ, 40-й А опять предстояло нанести удар в юго-западном направлении, во фланг и тыл противника, сорвав планы вражеского командования, направленные против главной группировки войск фронта. Следствием этого должен был стать вынужденный отвод вражеской мотопехоты и танков из района Гадяча и южнее, что, в свою очередь, позволяло ускорить наступление 47-й и 52-й армий. Так оно и произошло в действительности – 13 сентября, после взятия 40-й А города Лохвицы, германское командование, обеспокоенное глубоким проникновением 40-й А в юго-западном направлении, выдвинуло против ее правого фланга 11-ю тд и мд «Великая Германия», ранее предназначавшиеся для нанесения флангового удара из района города Гадяча по войскам 47-й и 52-й армий. Таким образом, немцы были вынуждены отказаться от осуществления намеченного контрудара, чего и добивались русские. Соответственно, в ночь с 11 на 12 сентября, сразу же после ухода германских танковых и моторизованных частей, войска советской 47-й А ворвались в Гадяч и завязали бои за город (тем не менее полностью овладеть городом и железнодорожной станцией Гадяч войскам ВорФ удалось только 25 сентября 1943 года, после ввода здесь в бой 9-й гв. мбр 3-го гв. мк под командованием полковника Павла Горячева. – П. Б. ).

В общем, следует признать, что контрудары германских войск под Ахтыркой и Богодуховом не имели того оперативного значения, на которое рассчитывало германское командование, но при этом стоили немцам большого урона, так что их позитивные цели остались неисполненными. Видимо, по этой причине о них практически не упоминает в своих воспоминаниях и фельдмаршал Манштейн. Вместе с тем контрудары достигли важнейшей негативной цели – они лишили советское командование реальной возможности нанести ГА «Юг» решительное поражение и окружить харьковскую группировку немцев.

По мнению Д. Гланца и Дж. Хауза [1070] , в результате серии запутанных, яростных и изматывающих боев с ходу, произошедших вокруг Богодухова, фронт немецкой обороны был стабилизирован, а наступательная мощь советских 1-й танковой и 6-й гвардейской армий подорвана. Генерал Сергей Штеменко отмечает [1071] , что в итоге ожесточенных боев 17–20 августа войска ВорФ понесли большие потери, возможности их выхода в тыл харьковской группировки противника уменьшились. Маршал Конев также констатирует [1072] , что хотя на ВорФ контрудары противника в районе Богодухова и Ахтырки не принесли немцам существенных успехов, однако войска этого фронта в ожесточенных боях 17–20 августа понесли чувствительные потери.

Даже маршал Катуков, который в своих мемуарах старался ничего не говорить о неудачах 1-й ТА, был вынужден упомянуть [1073] , что под Ахтыркой танкисты вместе с частями 27-й и 4-й гвардейской армий успешно парировали контрудар гитлеровцев, но 1-я ТА понесла такой урон в личном составе и технике, что к 22 августа пришлось вывести в тыл шесть танковых бригад, а 23 августа 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса армии были выведены из боевых порядков и сосредоточились в районе Каплуновка – Горковец. Наиболее ослабленные боями части и соединения должны были пройти доукомплектование, хотя 22-я и 237-я танковые бригады 6-го и 31-го танковых корпусов до 28 августа участвовали в наступлении 4-й гв. А на Котельвском направлении.

Вечером 30 августа 6-й тк, передав материальную часть 3-му мк, перешел в оперативное подчинение командования 40-й А и к 5 сентября перегруппировался на 80 км к северо-западу – в район Лебедина, для действий на правом крыле ВорФ [1074] . 3-й мк, усиленный 237-й и 242-й танковыми бригадами 31-го тк, выведенного из боя, поступил в оперативное распоряжение 6-й гв. А и передислоцировался в район юго-восточнее Краснокутска, где 5 сентября участвовал в наступлении вместе со стрелковыми частями и, продвинувшись на 10–12 км, овладел Слободкой, после чего вновь вышел в резерв [1075] .

Как видно, после боев под Богодуховом и Ахтыркой 1-я ТА понесла такие потери, что использовать ее в качестве еди ного оперативного объединения представлялось нецелесообразным, поэтому командование ВорФ поступило точно так же, как и генерал Кулик, только на армейском уровне, – «раздергало» танковую армию по корпусам для непосредственной поддержки наступления стрелковых соединений. Однако ни маршал Жуков, ни ГШ Красной армии не обратили на это никакого внимания, поскольку в данный момент никому из военно-политического руководства не требовалось повода для того, чтобы снять с должности генерала Ватутина (по-видимому, в отличие от Кулика, Ватутин был надежно защищен поддержкой «сверху», со стороны маршала Василевского).

К началу сентября войска ВорФ создали выгодные условия по развертыванию нового наступления как на запад – на Гадяч, так и на юг – на Полтаву, однако сил и средств для этого уже недоставало. Помимо потерь, понесенных войсками ВорФ под Богодуховом и Ахтыркой, серьезный урон потерпели и три армии правого крыла фронта, которые действовали при поддержке двух танковых и механизированного корпусов против пехотных соединений противника. Так, например, средние ежесуточные потери войск 47-й А в период с 17 августа по 25 сентября 1943 года, включая приданные ей танковые и механизированные части и соединения, составляли свыше 420 солдат и офицеров убитыми, ранеными и пропавшими без вести, 5 орудий и 3 миномета, 6 танков и САУ, 4 автомашины и 13 лошадей [1076] . Поэтому, поставив 40-й и 47-й армиям задачу нанести удар в юго-западном направлении (40-й А – с плацдарма на западном берегу Псела, во фланг противнику, обороняющемуся перед 47-й А), генерал Ватутин вынужден был предоставить генералу Москаленко время до 8 сентября для подготовки ударной группы армии в составе 52-го стрелкового и 2-го танкового корпусов, усиленных 6-м тк 1-й ТА (причем, несмотря на подготовку, к 5 сентября материальная часть 6-го тк состояла из 20 танков Т-34 и 32 танков Т-70, так что к началу нового наступления в составе 2-го и 6-го танковых корпусов в целом насчитывалось менее 100 танков [1077] ).

5-я гв. ТА, которая по планам советского командования должна была послужить основной ударной силой для наступления в обход Харькова с запада, то есть непосредственно для окружения харьковской группировки германских войск, также понесла значительные потери в оборонительных боях под Богодуховом. В период с 11 по 20 августа потери танковой армии по личному составу превысили 650 солдат и офицеров, по бронетехнике – 63 танка типа Т-34 и 22 Т-70, по артиллерии – 27 орудий и 5 минометов калибра 120 мм, а также было утрачено 49 автомашин [1078] .

Таким образом, контрудары ГА «Юг» все-таки приостановили наступление советского ВорФ и несколько облегчили немецкой 8-й А решение оперативной задачи по обороне Харькова, позволив сосредоточить основные силы против войск СтепФ.