Курская битва. Огненная дуга

— Чтобы помочь 57-й армии форсировать реку Северский Донец в районе Рубежного, — пояснил Конев. — По опыту знаю, что при форсировании водного рубежа надо, чтобы кто-то тебя прикрывал.

— А что, 57-ю армию Юго-Западного фронта уже передали Степному фронту? — спросил генерал Иванов.

— Пока нет, но если она останется в составе Юго-Западного фронта, эта задача по-прежнему возлагается на неё. И потом, я не думаю, что Верховный мне откажет.

— А вдруг откажет? — усмехнулся Ватутин. — Ты же знаешь не хуже меня, что Сталин порой весьма крут с нашим братом.

«Намекнул, что в сорок первом, когда наши войска оборонялись под Москвой, Сталин обвинил меня, что плохо командую, и хотел отдать под суд, но меня спас Жуков», — подумал Конев, но Ватутину ничего не сказал.

— Я это учёл. — Конев посмотрел на карту и обернулся к Ватутину. — Если 57-я армия не будет передана моему фронту, то она с подходом в район Мурома 7-й армии генерала Шумилова, героя Сталинградской битвы, перейдёт в наступление...

— А что ты скажешь, Иван Степанович, о харьковской операции? — спросил Ватутин.

Конев улыбнулся.

— Что, не веришь в мой успех? Не сочти это за бахвальство, но в Харькове фашистам недолго осталось хозяйничать. Ты, должно быть, не забыл, что наши войска уже дважды сражались за Харьков. Первое наступление провели войска Юго-Западного и Южного фронтов в мае сорок второго года, однако ничего из этого не получилось, так как наступление было недостаточно подготовлено. В феврале сорок третьего снова началось освобождение Харькова, и это сделали войска Воронежского фронта. Но враг перегруппировал свои силы, подтянул свежие резервы, начал контрнаступление, и в середине марта Харьков пал. Я всё это учёл, Николай Фёдорович, и если возьму Харьков, а в этом я ничуть не сомневаюсь, то уже не отдам врагу этот промышленный украинский город. Это, скажу тебе больше, стало делом моей чести.

— Даже так? — заулыбался Ватутин.

А генерал Иванов добавил:

— Вы учли опыт и уроки предшествующих операций, чтобы действовать наверняка?

— Да, мои дорогие коллеги, — твёрдо заявил Конев. — Я долго размышлял, находясь на НП генерала Шумилова, откуда лучше нанести главный удар по городу. Прикидывал плюсы и минусы, прицеливаясь к Харькову со всех сторон, и наконец решил: наиболее выгодным направлением является северо-западное, там находится армия генерала Манагарова, она же и нанесёт по врагу главный удар.

Ватутин долго смотрел на карту, что-то подсчитывал в уме, потом вскинул голову и, глядя на своего гостя, произнёс:

— В таланте тебе, Иван Степанович, не откажешь — я тоже выбрал бы это направление. Почему?

— Подступы к городу просматриваются лучше, лес, высоты, с которых хорошо виден Харьков, а не здания из бетона, которые следовало разрушать артогнём. Но, — вдохновенно продолжал Конев, — вместе с армией генерала Манагарова будут наступать и танки генерала Ротмистрова... Ну, что скажешь, Николай Фёдорович?

— Пожалуй, так оно будет надёжнее, — веско отозвался Ватутин. — Но ты не забыл, что Ротмистров со своими танками всё ещё находится на Воронежском фронте?

— Не забыл, коллега. — Конев снова добродушно улыбнулся. — Для проведения харьковской операции маршал Жуков как представитель Ставки и я просили Верховного передать танковую армию Ротмистрова в состав Степного фронта, и он не возразил. Так что, Николай Фёдорович, давай мне назад танкистов-гвардейцев. — Конев произнёс эти слова с ехидцей. — Но знаешь, что хуже всего в этой истории? В армии Ротмистрова нет почти половины танков. А где он их потерял? Под Прохоровкой, в танковом сражении.

Ватутин согласился с ним, но заметил, что враг оставил на поле боя все свои танки, вернее, не оставил, а потерял. Наши более маневренные Т-34 расстреливали «тигров» и «пантер» почти в упор.

— Танки для армии Ротмистрова я найду, — загадочно произнёс Конев после недолгой паузы.

Ватутин взглянул на него с любопытством, хотел было спросить, где он возьмёт эти танки, чтобы восполнить потери в минувшем сражении под Прохоровкой, но, увидев, как Конев нахмурил брови, поинтересовался:

— А зачем их искать, Иван Степанович?

Конев посмотрел на Ватутина с недоумением.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, шевеля густыми бровями.

— Наша заявка на танки для Ротмистрова мною подписана и послана в Генштаб. Кроме этого, я на днях позвоню Верховному и попрошу, чтобы наша заявка была удовлетворена.

— А не лучше ли мне ему позвонить?

— Нет, не лучше: танковая армия Ротмистрова пока ещё находится в составе войск Воронежского фронта.

— Ну да, конечно, извини. — Конев замешкался, и его лицо слегка залилось краской. — И всё же, как случилось, что немцам удалось продвинуться вглубь нашей обороны на ваших рубежах на 35 километров? — спросил он, переведя беседу с Ватутиным в другую плоскость.

Этот вопрос смутил Ватутина, но он тут же собрался с мыслями.