Курская дуга

Тяжелое громыхание повторилось. Все двери захлопали. Казалось, невидимки вошли в дом. В сенях испуганно закрестилась хозяйка.

— Матерь божья, заступница наша… Спаси и помилуй! — продолжая креститься, старуха выбежала во двор.

Корреспонденты выскочили на крыльцо. С чердака по приставной лестнице не спустился, а съехал Ковинько. Он подтянул ремень.

— Машину заводить?

— Не торопись… — Гайдуков из-под ладони всматривался в небо.

На востоке оно было нежно-розовое, на западе — плавали в синеве серые дымки. Отрывисто били зенитки. Высоко над головой сверкали частые вспышки. Они казались багровыми кляксами. Небо наполнилось металлическим гулом.

Как ни старался Виктор, но увидеть самолеты не удавалось.

— Бомбят с большой высоты… — Он спрыгнул с крыльца, повернулся к шоферу. — А давно ушли Бобрышев и Гуренко?

— В полночь.

— Молодцы, словно чувствовали… Теперь они проскочили.

— Нам необходимо действовать, — возбужденно заговорил Седлецкий. — Все ясно. Битва началась.

— Прежде всего надо выяснить обстановку.

— Ты прав, сходи в штаб.

— Хорошо, ждите меня. Я быстро справлюсь…

Из кустов выскочила черная дворняжка и, нагнав в саду Гайдукова, стала к нему ласкаться. Вдруг собака поджала хвост и, повизгивая, побежала к щели. «Знает, куда прятаться». Виктор замедлил шаг, прислушался. «Нет, кажется, все в порядке». Едва он успел закурить, как зенитки, охранявшие штаб, открыли огонь. Над садом повисли темные барашки облачков. Рассекая листву, на дорожку посыпались осколки. Гайдуков быстро перебегал от дерева к дереву.

Седлецкий стоял на крыльце и хорошо видел, как из-за облака вынырнул самолет.

— Смотри, Ковинько, «Мессершмитт-110».

— Это он!

Зенитчики усилили огонь. Затаив дыхание, Седлецкий следил за разрывами.

— Ну-ка, еще раз, дайте ему, хлопцы, — шептал Ковинько.

Удаляясь, самолет взял курс на монастырь и неожиданно спикировал.

— Ишь, завыл дьявол, отбомбится и уйдет. Тоже мне зенитчики. Огонь! Три лаптя левее солнца… — раздраженно выкрикивал Ковинько.

Бомбы разорвались далеко за садом. Сверкнул красный гребень пожара и быстро погас.

— Надо все-таки взглянуть, куда ж он всадил… — И Ковинько полез на чердак. Он быстро спустился. — Беда, товарищ капитан, — голос его задрожал.

— Что случилось?

— На доме командующего вся черепица разворочена. Прямое попадание. Вот оно что!

— Да не может быть!

— Все может… Бомба, она не разбирает…

— А ты не ошибаешься?

— Точно говорю.

— Подождем майора, тот все узнает. — И Седлецкий присел на ступеньках крыльца. Заметив Гайдукова, он поднялся, поспешил навстречу. — Командующий жив?

— Жив. Его в домике не было. А вот врач, лечивший генерала, убит.

— Ты смотри!

— Разведка врага не дремлет. Это ее работа. Я не верю в случайность.

— Ас прилетал… Ну, какие новости на фронте? Атаки врага отбиты?

— На фронте тишина, а вот в тылу у нас — гром. Враг хочет уничтожить Курск, разбомбить железнодорожный узел. Ну, а главное — это показать перед генеральным наступлением силу своей авиации, запугать нас. Воздушная битва в разгаре. Поедем, Семен, к летчикам. Сделаем полосу. Согласен?

— Видишь ли, я плохо разбираюсь в авиации. Это не моя стихия. «Рожденный ползать летать не может», — сострил Седлецкий. — Буду добираться к своей пехоте.

— А я махну к летчикам. Ковинько, заводи машину!

Шофер побежал в сарай.

Не прошло и полминуты, как полуторка подкатила к крыльцу.

— До свидания, Семен! — Гайдуков хлопнул дверцей.

— Желаю успеха! — крикнул Седлецкий.

— Куда же ехать, товарищ майор? — И Ковинько поправил пилотку.

— В авиационный полк. Командира эскадрильи капитана Белова знаешь?

— Героя Советского Союза?

— Вот и поезжай к нему!

Анатолий Белов сквозь сон услышал частые удары в гонг. Это был сигнал боевой тревоги. В одно мгновение Анатолий откинул одеяло, оделся и, застегивая на ходу комбинезон, выбежал из хаты.

Село еще спало, окутанное легким туманом. Посреди улицы пофыркивали моторами полуторки. К ним отовсюду спешили летчики. И когда машины тронулись, все торопливо закурили. До аэродрома семь минут езды, и перед вылетом хотелось лишний раз затянуться резаным самосадом, подарком местных табаководов.

— Ну и табачок!

— Дерет в горле, будто когтями.

— Недаром капитан Белов назвал его «рашпилем».

Летчики рассмеялись. Анатолий повернулся к своему напарнику, старшему лейтенанту Березко.

— Слышишь, Григорий? Зенитки бьют!

Белов и Березко взлетели первыми. Анатолий посмотрел вниз. Туманная дымка затемняла овраги. Но в долине уже серебрились знакомые пятна озер. Над светлой лентой Тускаря проносились эскадрильи краснозвездных яков.

«Спасибо вам, уральцы, вот это машины! — порадовался Анатолий. — Теперь держитесь, фоны-бароны, небо наше!»

Станция наведения предупредила:

— Внимание! Северо-западнее Свободы на высоте четырех тысяч метров тридцать юнкерсов. Истребители противника идут позади бомбардировщиков с большим превышением.

«Тактическая новинка, — подумал Анатолий, — хитрят гитлеровские асы: бомбардировщики летят без прикрытия, атакуйте их, «ястребки»! А мы тут внезапно и нагрянем, навалимся на вас сверху. Нет, не выйдет!»