Курский излом

Теперь, когда просматриваешь документы, ясно, что Ставка была недовольна тем, как командование Брянского фронта использовало танковые корпуса. По поручению И. В. Сталина начальник Генерального штаба генерал–полковник A. M. Василевский передал командующему фронтом: «Некоторые из танковых корпусов перестали быть танковыми и перешли на [199] методы боевых действий пехоты. Пример: Катуков (1-й тк) вместо быстрого уничтожения пехоты противника в течение суток занимался окружением двух полков, и вы, по–видимому, это поощряете…»

Этот документ объясняет многое из ситуации тех дней. Разумеется, 1-й тк окружал два полка пехоты не по собственной инициативе, а по приказу сверху. Но дело не только в этом. Из этого документа следует более важный вывод: танковые корпуса вводились в бой разрозненно, каждому из них ставились узкие, ограниченные задачи. А ведь можно было сосредоточить их в мощный кулак и, усилив средствами воздушной и наземной поддержки, нанести гитлеровцам действительно решающий удар во фланг.

Но, как всякий опыт, боевой тоже не дается сразу. Все эти мысли уже приходят к нам, участникам тех событий, как следствие опыта, накопленного в последующих боях»{140}.

То было сложное время становления крупных танковых соединений Красной Армии, прерванное войной и вновь возобновленное в 1942 г. Одной из главных проблем на этот момент было отсутствие опытного, профессионального корпусного и армейского звена. Генералы–танкисты, по существу, только учились управлять столь многочисленными формированиями, как корпус и армия. В это время неудачи преследовали многих, не только комкоров, но и командующих танковыми армиями (смешанного состава). Как свидетельствует бывший член Военного совета БТ и MB РККА генерал Н. И. Бирюков, 3 сентября 1942 г. в телефонном разговоре с ним И. В. Сталин, подводя итоги летним боям на юге, признал, что «ничего с танковыми армиями не получилось. Для армий нет подготовленных командиров»{141}.

И это было действительно так, кадры еще росли. Летом 1942 г. на воронежском направлении в качестве комкоров сражались целый ряд старших офицеров и генералов, которым выпадет драться на Курской дуге, в том числе и в качестве командармов. Это не только М. Е. Катуков и П. А. Ротмистров, но и А. Г. Кравченко, и А. Ф. Попов. И хотя для советской стороны те бои оказались неудачными — уже в середине августа враг прорвался к Сталинграду и овладел частью Воронежа, все они из тех событий вынесли для себя главное — опыт управления крупными соединениями в экстремальных условиях. Важным было и то, что начал формироваться и проходить [200] обкатку в боях офицерский корпус этих соединений, направленный потом в другие соединения.

Хотя 1-й тк принимал активное участие в отражении ударов немецкой 6-й полевой армии, рвавшейся к Волге, Михаилу Ефимовичу не довелось участвовать в Сталинградской битве, как П. А. Ротмистрову. До середины августа его соединение вместе с частями 38-й А Брянского фронта вело боевые действия с задачей прорыва обороны и выхода к Дону западнее Воронежа. А затем корпус был выведен под Москву в резерв Ставки. Через некоторое время, в сентябре, Михаила Ефимовича вызвали в Москву на прием к Верховному Главнокомандующему. После продолжительного разговора о бронетанковой технике, фронтовых проблемах И. В. Сталин сказал:

«— Вот что, товарищ Катуков, — сказал Сталин, — вы назначаетесь командиром механизированного корпуса. Он будет куда посильнее танкового. А воевать поедете вот сюда…

И Верховный показал мне на карте, лежавшей на столе, один из районов Калининской области. Такое решение Сталина было для меня большой неожиданностью. Я поблагодарил Верховного за доверие, но сказал:

— Как же мне быть с первым танковым корпусом? Хотелось бы вывести его в ряды гвардейских, и уж тогда…

Сталин только махнул трубкой:

— Вы, товарищ Катуков, не раз еще будете гвардейцем, и не в этом сейчас дело.

Я взмолился:

— Товарищ Сталин, не так просто подготовить, научить войска. Большое для боя дело, когда тебя люди хорошо знают и ты их знаешь. В составе первого танкового корпуса находится первая гвардейская танковая бригада, с бойцами которой меня связывают узы самой крепкой боевой дружбы. Разве легко с ней расстаться! — И я попросил Верховного: — Включите войска первого танкового корпуса в новый, механизированный. Мы зло будем драться, не щадя жизни.

Сталин ухмыльнулся, расправил сгибом указательного пальца усы.

— Ну что ж, напишите номера бригад первого танкового корпуса, которые хотите взять.

Я записал на листке 1-ю гвардейскую, 49-ю танковую и 1-ю мотострелковую бригады и передал записку Сталину.

…Он взял телефонную трубку и вызвал к аппарату начальника Генерального штаба. Продиктовав номера, Сталин приказал:

— Эти бригады первого танкового корпуса перебросьте туда, где Катуков будет формировать механизированный корпус, а в первый танковый корпус пошлите другие соединения. [201]

Положив на рычаги телефонную трубку, Сталин обернулся ко мне и, прищурившись, спросил:

— Ну что, товарищ Катуков, теперь довольны?