Курский излом

Командующий фронтом изложил свое, вполне обоснованное видение ситуации, но, чтобы объективно оценить действия руководства Генштаба, необходимо понять и их логику. Бесспорно, в действиях офицеров и генералов Генштаба прослеживается элемент перестраховки. Это не прибавляло им авторитета и уважения. В то же время нельзя не признать — повод для недоверия давали сами фронтовые управления. Еще свежи были в памяти ошибки 1942 г. и зимнего наступления 1943 г., в ходе которых было немало просчетов и руководства фронтов. Поэтому Москва даже в период Курской битвы считала эту меру вынужденной, но необходимой и вполне эффективной. Пример тому контрудар 6 июля на Воронежском фронте. Благодаря лишь одному звонку И. В. Сталина, хотя, вероятно, случайному, командующему 1‑й ТА удалось избежать серьезных проблем и потерь.

Но вернемся к итогам дня. Если судить объективно, то 9 июля действительно войска Воронежского фронта полностью выполнили свою задачу — положение принципиально никак не изменилось. Несмотря на то что корпуса Гота и Кемпфа упорно бились из последних сил, выполняя тактические задачи своего командования, вся огромная машина группы армий «Юг», нацеленная на бросок к Курску, по–прежнему топталась на месте, оставаясь в системе второго армейского оборонительного рубежа фронта. А фельдмаршал Манштейн был вынужден лишь выискивать наиболее слабые места в искусно подготовленной Н. Ф. Ватутиным обороне да [899] строить прогнозы по ее прорыву в ближайшие дни и выходу на оперативный простор.

Но эти прогнозы иначе как утопией назвать трудно, так как к исходу 9 июля в танковых полках дивизий 48‑го тк осталось лишь 132 танка. С чем фельдмаршал рассчитывал преодолевать кризис наступления, непонятно. 9 июля Гитлер уступил его неоднократным просьбам и дал согласие на ввод в бой 24‑го тк (17‑я тд, «Викинг» и 23‑я тд), но надежды на это соединение были явно слишком оптимистичны. Согласно справке, приложенной к оперативной карте штаба ГА «Юг», обнаруженной мной в трофейном фонде Национального архива США, на 9 июля 1943 г. в корпусе генерала Неринга числилось 147 танков, то есть чуть больше полнокровной танковой дивизии. Учитывая, что перед ГА «Юг» стояла первоочередная очень сложная задача — борьба с советскими войсками на флангах 4‑й ТА и ГА «Кемпф», которая потребует очень существенных сил, 24‑й тк не мог являться той силой, на которую можно серьезно рассчитывать для прорыва на Курск, особенно после того, как войска Воронежского фронта уже перемололи соединения численностью в несколько раз больше. Похоже, послевоенные утверждения фельдмаршала о возможности реанимировать «Цитадель» после 9 июля — это лишь хорошая мина при плохой игре, и не более того.

Кстати, иногда можно встретить утверждение, что чуть ли не на второй день операции «Цитадель» на Воронежский фронт прибыли и немедленно были введены в бой стратегические резервы Ставки. А вот Центральный фронт все время обходился собственными силами. Это не так. Приняв на себя удар более мощной, чем Центральный фронт, вражеской группировки, Н. Ф. Ватутин более трех суток вплоть до второй половины дня 8 июля обходился собственными силами. Лишь с 14.00 8 июля был задействован переданный Ставкой 2‑й тк, а 10‑й тк перешел к активным действиям во второй половине дня 9 июля. Что же касается двух гвардейских армий, то они непосредственно вступили в бой: 5‑я гв. А лишь утром 11 июля, а 5‑я гв. ТА утром 12 июля. Таким образом, в наиболее тяжелый момент, когда противник вел наступление свежими силами, Н. Ф. Ватутин сумел удержать ситуацию под контролем собственными силами, с большим мастерством, используя все особенности оборонительной полосы и искусно маневрируя силами и средствами. Увы, но и они имели небезграничный запас прочности, ведь бороться приходилось не просто с противником, а с лучшей армией Европы. Повторюсь: первые пять суток операции общие потери войск Воронежского фронта, участвовавших в сдерживании 4‑й ТА, были не слишком высокие, как некоторые пытаются представить. Это видно [900] даже из приведенных данных в таблицах 29 и 30. Исключение составила лишь ситуация в 5‑й гв. Стк, но о ней уже говорилось выше.

Почему–то исследователи, пишущие о Курской битве, не обращают внимания на тот факт, что решение тактических задач 9 июля (не в самый знаменитый день битвы) далось войскам ГА «Юг» значительно большей ценой, чем в прежние дни. Особенно это очевидно, если посмотреть динамику убыли личного состава 4‑й ТА. Потери за этот день в двух ее корпусах достигли 1996 человек, в том числе убито и пропало без вести 383. За всю операцию «Цитадель» большие потери личного состава армия понесла лишь 5 июля, при прорыве главной оборонительной полосы Воронежского фронта.