Курский перевал

Вскоре раздалась команда «равняйсь», потом «смирно», «направо», и колонна по разбитой дороге двинулась в город. Справа и слева темнели развалины, валялись горелые и разбитые машины, круглились бесчисленные залитые водой воронки от снарядов и бомб. Солдаты шли молча, понуро рассматривая горестные остатки железнодорожной станции и поселка около него. Алеша думал, что за станцией развалины кончатся и начнется настоящий город. Но прошли уже с полкилометра, спустились по косогору к грязным водам реки, а следы страшного опустошения не исчезали. Прямо на вывернутых, искореженных рельсах свалился набок исклеванный пулями и осколками трамвайный вагон. Рядом с ним уткнулся радиатором в землю сгоревший грузовик. Еще дальше среди бесформенных груд разбитых домов дико и странно белели остовы русских печей с высоко поднятыми закопченными трубами. Переломившись надвое, рухнули в реку фермы большого железного моста.

Наконец город остался позади, и колонна остановилась в голой реденькой роще. Алеша пытливо осматривал строй, даже самому себе не признаваясь, что отыскивает Гаркушу. Но Гаркуши вблизи не было. Это так обрадовало Алешу, что он весело улыбнулся и шутливо толкнул Ашота в бок.

— Видал, куда завезли нас, аж в сам город Курск! — сказал он настороженно смотревшему Ашоту.

— Курск, Курск, — горячо отозвался Ашот. — Мой мама говорил: от нас в Москва едешь, Курск никак не проедешь. А теперь куда мы, куда, Алеша, а?

— Ну куда, — замялся Алеша, — в подразделения, наверно, в роты, в батальоны.

Разговор прервала звонкая команда «смирно». Строй замер, и тот же звонкий голос скомандовал:

— Радисты, четыре шага вперед!

В разных местах от строя отделились несколько солдат и под командой старшины ушли в глубину леса. Вслед за радистами туда же отправились телефонисты, потом шоферы, артиллеристы, саперы, минометчики, бронебойщики. С каждой новой командой строй все редел и редел, тая на глазах оставшихся солдат.

— Станковые пулеметчики, четыре шага вперед! — прокричал, наконец, начальник команды. Алеша, не чувствуя своего тела, торопливо вышел из реденького строя. Он слышал, как левее прошагал Ашот, а взглянув вправо, увидел навсегда запомнившуюся ему коренастую фигуру Гаркуши.

«Неужели вместе будем?» — подумал он и не расслышал новой команды.

IX

Распределив пополнение по ротам, капитан Бондарь вернулся на свою квартиру. Не успел он снять шинель, как, во весь мах распахнув дверь и почти всю ее загородив собою, в избу ввалилась женщина могучего сложения с сержантскими погонами на добротной, ладно подогнанной шинели. Она по-хозяйски осмотрела комнату, не по комплекции легко шагнула и остановилась перед удивленным Бондарем.

— Товарищ капитан, — по-военному четко, приложив руку к ушанке, заговорила она низким, грудным голосом, — санинструктор Степовых и санитарка Федько прибыли в ваше распоряжение!

— Очень хорошо. Здравствуйте! — сказал Бондарь и, не зная, что делать дальше, спросил: — А где же санитарка?

— Вот она! — отступила в сторону Степовых, и Бондарь увидел невысокую девушку лет восемнадцати, с бледным лицом и настороженными, смотревшими прямо на него васильковыми глазами.

«Сама Степовых любого раненого вытащит. А эта Федько, она-то как же?» — подумал Бондарь и совсем не по-командирски предложил:

— Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо, — с достоинством ответила Степовых. — Садись, Валя.

«Фу, черт, о чем же говорить с ними? — думал Бондарь. — Всеми командовал, только не женщинами».

— Ух, и умаялись мы, пока добирались! — вытирая лицо белоснежным платочком, сказала Степовых. — И на машинах, и на подводах, и пешком. А грязища кругом — не пролезешь.

— А вы издалека?

— Аж с самого батюшки Урала, из города Свердловска. Целый эшелон нас, медработников. До Курска-то хорошо, поездом, в теплушках, как дома. А вот из Курска кто как знает по своим по частям добирались.

Санинструктор смолкла, и Бондарь, опять не зная, о чем говорить, опустил глаза и, может быть, долго просидел бы, но инстинкт подсказал ему нужный вопрос.

— Простите, — сказал он точно так, как говорят не командиры с подчиненными, а обыкновенные мужчины при знакомстве с женщиной, — а как ваше имя и отчество?

— Я Марфа, Марфа Петровна. А она Валя. Валентина Матвеевна.

— Ну, что ж, Марфа Петровна, вам с дороги отдохнуть нужно. Идите в соседний дом справа, располагайтесь там и отдыхайте.

— Есть идти в соседний дом справа, располагаться и отдыхать! — удивляя Бондаря своими чисто военными приемами, отчеканила Марфа.

— Ох, и пойдет теперь кутерьма! — проводив Марфу и Валю, проговорил Бондарь. — И зачем только женщин в армию берут?

* * *

— Ну, вот, Валька, и добрались мы до самого фронта, — говорила Марфа, пристально осматривая крохотную комнатенку. — И крыша над головой и кровать, видишь, хоть и плохонькая. Не то что шинель подстелила, шинелью оделась, шинель под голову подложила.