Курсом зюйд

Подозрения подтвердились: это был тот, кого называли Гийомом, один из двух швейцарцев…или «швейцарцев», прибывших в Петербург на шхуне «Артемис». «Следаки» уже вышли на него, наблюдая за шевалье де Сен-Жерменом, а оттуда уже не ниточка — толстенный канал потянулся ко второму швейцарцу, который по легенде прибыл поглядеть на перспективный порт и прикинуть, куда вложить деньги, чтобы приносило прибыль. Вот теперь картинка сложилась.

Покушение на супругу государя и его детей — это объявление войны. То есть они-то могут считать, что просто указывают «холопу» его место, казня его семью. Но у Кати было иное и совершенно определённое мнение.

Что ж, кто хочет войны, тот её получит. Только потом пусть не жалуется.

Интермедия.

…Менее всего на свете они ожидали увидеть здесь эту даму.

Маленький, но недешёвый и уютный гостиный дом сейчас был почти пуст: шторма на Балтике распугали купцов, от который в иное время года — после завершения войны — было не протолпиться. Но Старший Брат и Гийом всё ещё квартировали здесь. Дескать, «Артемис» пока не может отплыть, мы переждём.

Они не спали этой ночью, предполагая, что придётся спешно уносить ноги, если исполнитель попадётся живым. Даже попытались сунуться в порт, но вокруг гостиницы шастало столько солдат городового полка, что Старший Брат решил не искушать судьбу. Точно так же решил не испытывать свою удачу шевалье де Сен-Жермен, который благополучно оставался в снятой им комнате в доме на набережной. А когда настал день, и суматоха в городе улеглась, они решили наконец покинуть Петербург. И узнали, что царевич Алексей приказал не выпускать из города ни людей, ни корабли.

Но едва они успели осознать, в какую скверную историю влипли, как выяснилось, что всё куда хуже. И намного. Ведь появление в гостинице этой дамы могло означать только одно.

Их «вели». С самого начала, едва ли не с первых шагов по русской земле. И кто! Беременная женщина…

— Рад вас видеть, мадам, — начало было Старший Брат, но пустой, не выражающий никаких эмоций взгляд женщины остановил его на первых же словах.

— Давайте без увёрток и недомолвок, — таким же ровным, не искажённым ни одной эмоцией голосом сказала дама, прятавшая руки в бархатной муфте с меховой оторочкой. — Мне известно достаточно, чтобы отправить на тот свет вас обоих без суда и следствия. Ибо ваши действия иначе, как объявлением войны, расценить невозможно.

— Мы хотели добиться, чтобы государь всего лишь прислушался к нам, — Старший Брат тоже сменил тон с любезного на предельно деловой.

— Убив его жену и детей? Странные у вас методы принуждения к переговорам.

— Мы хотели показать, что может быть и хуже, намного хуже.

— Не сомневаюсь, — тон женщины сделался ледяным, отчего её акцент стал отдавать металлом. — У меня будет личная просьба к вам, Гийом, — она посмотрела на сопровождающего, за всё это время ни разу не шелохнувшегося.