Курсом зюйд

То, что этот шевалье не простой, поняла с первого взгляда не только Катя, но и её супруг. Несмотря на изысканный наряд, и на то, что гость прибыл в карете, он предпочёл чулкам и башмакам великолепно начищенные ботфорты. В петле поясной портупеи у него была привешена видавшая виды боевая шпага — уж отличить оружие, побывавшее не в одном сражении, от парадных образцов Меркуловы могли с первого взгляда и безошибочно. С виду шевалье был хорош собой, высок и строен — эдакий типичный светловолосый нормандец, далёкий потомок викингов — а его манеры нисколько не отдавали казармой. Скупые и точные движения выдавали в нём бывшего военного, притом совсем не рядового солдата. Но и это здесь было в совершеннейшем порядке вещей, дворяне часто начинали свою карьеру в армии, а затем уже двигались по чиновной линии. Достаточно посмотреть на Алексея, который ещё полгода назад капитанствовал в Белгородском драгунском полку, а сейчас находится примерно в одном представительском ранге с этим французом. И всё же тот взгляд, самый первый, мимолётный, которым он окинул хозяев, едва войдя в гостиную — однозначно его выдал.

О таком взгляде говорили: «Срисовал». То есть шевалье в полной мере владеет искусством построения психологического портрета по внешнему виду и поведению собеседника. Идеально для разведчика. И насколько точным был составленный им виртуальный образ самой Кати, зависело лишь от профессионализма их обоих: насколько она сумела скрыться за ширмой обычной придворной дамы и насколько француз сумел эту уловку разгадать.

Тем не менее, супруги Меркуловы весьма радушно встретили гостя и пригласили разделить с ними завтрак. Отказываться француз не стал.

— Прежде всего, шевалье, прошу исполнить мою маленькую просьбу, — с любезной улыбкой сказала госпожа посланник. — Мой супруг только приступил к изучению французского языка, потому сделайте одолжение, давайте перейдём на немецкий.

— Как вам будет угодно, мадам, — де Сен-Жермен был сама любезность. — Насколько я понимаю, речь идёт о саксонском его варианте? Или продолжим говорить на северогерманском диалекте, коим вы, судя по произношению, владеете?

— На ваше усмотрение.

Француз вновь рассыпался в любезностях, после чего и хозяева, и гость воздали должное датскому пирогу с ветчиной. Запивали всё лёгким белым вином, которое в приличных домах шло почти как компот, к любой повседневной трапезе. И завязка разговора, как и следовало ожидать, касалась гастрономической темы.

— Великолепный пирог, — сказал француз. — Вы предпочли датскую кухню всем прочим? Если не секрет, почему?

— Всё очень просто: наш повар — датчанин, — невозмутимо ответила Катя. — Впрочем, подобные вопросы лично меня никогда особенно не волновали. Вы ведь и сами наверняка знаете, каково приходится офицеру в военном походе. Иной раз радуешься самому факту наличия завтрака.

— О, мадам, я премного наслышан о вашем военном прошлом, — сказал француз. — Признаюсь, именно это и привело меня сюда.

— Вы здесь из одного лишь любопытства?

— Я явился к вам в роли вестника — у меня письмо от маркиза де Торси — однако не будь вы столь неординарной персоной, меня бы здесь не было. Дама, избравшая трудный путь боевого офицера — такое явление, прямо скажу, нечасто встречается, а я безумно любопытен… Не покажусь ли я назойливым, если осмелюсь задать вам несколько вопросов?

— Вам куда более интересно, дам ли я на них ответы, — Катя изобразила улыбку. Именно изобразила: ей было совсем не смешно. — Скажу честно: я не очень люблю отвечать на вопросы. Это тоже одна из привычек, оставшихся в наследство от военной службы. А письмо от маркиза де Торси… Что ж, удивлена. Не ожидала, что министр иностранных дел Франции удостоит мою скромную персону своим вниманием.

Француз, услышав в её последних словах тонкую иронию, извинился, что сразу не вручил послание маркиза. Ничего необычного в самом письме не было, разве что очень дорогая бумага, да зашкаливающее количество декоративных завитушек, из-за которых иной раз текст невозможно прочесть. Тем не менее, Катя с горем пополам прочитала послание маркиза, не без удивления отметив, что он напрашивается на встречу, в связи с чем и прислал одного из секретарей — разведать обстановку. Вот это номер: глава внешнеполитического ведомства Франции, внезапно, намерен самолично нанести визит «тёмной лошадке» Европы. Что ж, маркиз поступает хитрее, чем Август Саксонский, который в свою очередь ждёт, что русские начнут проситься к нему на приём. А такие тонкости — кто к кому ходит в гости, и кто первым начинает стучаться в двери — в дипломатии очень важны.

— Боюсь, шевалье, вам снова придётся побыть в роли вестника, — любезным тоном проговорила Катя, сворачивая письмо. — Послание таково, что требует ответа.

— Буду счастлив услужить вам, мадам, но…лишь при одном условии, — улыбнулся де Сен-Жермен. — Умоляю, расскажите о Полтавской баталии! Свидетельства из уст её непосредственных участников бесценны!

— Но мы не участвовали в самой баталии, мы лишь защищали крепость, которую осадил Карл Шведский.