Курсом зюйд

— Если я отдам такой приказ, то вскоре не будет ни меня, ни тебя, ни моих аскеров, ни твоих всадников, — грустно усмехнулся Али-паша. — Смирись, о великий хан. Предстоящая большая война стоит малой жертвы.

— Малой жертвы? — Девлет задохнулся от возмущения. — Больше тридцати тысяч воинов погибло в один день — это малая жертва?

— Твои утраты будут возмещены сторицей, когда падишах обрушит свой гнев на московов. Рынки Кафы уже в будущем году снова переполнятся невольниками. А воины… Пройдёт немного времени и в сёдла сядут нынешние мальчики. Будет кому приводить ясырь на продажу…

Этот воистину исполненный мудрости разговор двух воинов не состоялся бы вовсе, если бы их ушей достигла интересная новость. А именно — дозорные на Арабате, проскользнув между русскими разъездами, увидели в море паруса. Но то не был флот правоверных: корабли шли от Азака, утраченного одиннадцать лет назад. Знай Али-паша об этом, он куда более серьёзно отнёсся бы к письму, что передал ему посланник царя Петра.

И тогда события могли бы пойти несколько иным путём. Но в том-то и беда, что слишком медленно тогда путешествовали новости. Когда Али-паша получил эту весть, хан Девлет-Герай уже покинул Кафу и двинулся с остатками своего воинства защищать свою последние твердыни — Карасубазар, Ак-Мечеть, Бахчисарай.

Та ещё твердыня Бахчисарай… Кочевники за многие века после Чингисхана так и не научились строить крепости, которые могли бы создать проблемы серьёзному войску. Крымчаки слишком полагались на свою естественную защиту — выжженную и обезлюженную степь Дикого Поля. Али-паша уже предвидел исход этой драки и крепко думал над ещё одной новостью. Вернее, письмом повелителя правоверных, который предписывал ему при первых же признаках приближения войска московов садиться на корабли и уводить свой экспедиционный корпус в Синоп. Очевидно, в Блистательной Порте тоже подумали, что сейчас не время для драки с московами. Позже, когда вернутся армии из похода в страны неверных.

И падишах тоже не верил, что царь задержится в Кырыме. В Истанбуле полагали, что у него не хватит сил и припасов, чтобы удержать завоёванное.

4

— Черти бы его драли, этого Девлетку… Скачет, словно блоха, ещё попробуй его поймать.

Алексашка ругался, на чём свет стоит. Казалось бы, сколько того Крыма, а беготни за ханом больше, чем год назад за шведами побегать пришлось. И шведов они тогда переловили — в отличие от прыткого хана.

— А поймать надобно, — сказал государь. — Он мне как заноза в седалище. Не изловим — будет беда. Уйдёт на Кубань, поднимет тамошних татар на набег.

— Что ж он сразу на Кубань не явился?

— Потому что дурак. На его месте я бы после афронта сразу туда помчался. А он побежал добро спасать да туркам плакаться.

— Дураков и в алтаре бьют, мин херц.

— То-то же.

Они получили известия, что Девлет-Герай собирает войска у Карасубазара[40], и двинулись туда. Но когда новости о приближении русской армии достигли ушей татар в точке сбора, они очень быстро оттуда…рассредоточились. Хан бросился к Бахчисараю — как-никак столица ханства. Попытался засесть там, организовать оборону. Но именно там однажды утром он обнаружил, что исчезли его европейские инструкторы. Видимо, они что-то подозревали и решили на всякий случай дать дёру. Ловить их? Может, хан и попытался бы, если бы не неотвратимо приближавшееся русское войско. Драгуны то и дело перехватывали небольшие отряды крымцев, пытавшиеся просочиться в различных направлениях, под угрозой оказался и сам хан, и его сын, и ближайшие сподвижники.

Что ему оставалось делать? Только одно: искать гавань и готовый к отплытию в Истанбул корабль. Ближайшая бухта как раз находилась в последнем городе, ещё подвластном Девлету — Ахтиаре[41]. Ак-Мечеть[42], кстати, тоже пришлось сдать практически без боя.

Хан рассчитывал, что русские надолго застрянут в богатом Бахчисарае, грабя его. Но он плохо знал Петра, который пресёк подобные поползновения на корню, приказав без пощады расстреливать мародёров. Оставив в ханской столице комендантом генерал-майора Келина, государь отправился следом за ханом — верхами, с одними лишь драгунами.

Вот тогда-то Алексашка и начал ругательски ругать этого «бегунка». И то сказать — гоняли они беглого хана без устали, не спавши уже третьи сутки, почти столько же не вылезая из седла. Гоняли — а поймать не могли. Он здесь каждую ложбинку знал, а русские сюда впервые за несколько столетий пришли не как полон на аркане, а как солдаты собственной армии.