Курсовая работа по обитателям болота

Когда мы выбрались, я оглядела встрепанного, помятого и местами даже немного грязного мужчину, белая рубашка которого была в зеленоватых и бурых пятнах травы и земли.

Мда, неоднозначный видок.

- Ты не лучше! – «добро» заверил меня риалан, распахивая пассажирскую дверцу.

Уже через пару минут мы отъезжали от берега реки, но теперь за рулем сидел тот, кто и должен был.

Правда, спустя несколько минут молчания, Феликс тихо рассмеялся и проговорил:

- Водить ты определенно умеешь, но надо официально сдать на права. Потренируемся, и как буду в тебе уверен - отправлю.

- Спасибо, - радостно воскликнула, мысленно прикидывая, сколько тут стоят машины и смогу ли я себе позволить такую роскошь. Эх, ладно! Все потом!

То, что мы с риаланом сейчас малость не одеты для дворца, я осознала только по дороге в Изумрудный, когда уже показались стены города.

- Феликс… - нерешительно начала. – Мы с тобой немного…

- Грязные, помятые и, судя по состоянию одежды, невесть чем занимавшиеся, - усмехнулся зеленый, с иронией покосившись на меня. – Я в курсе.

Я покраснела и отвела взгляд, расслышав смешок Ла-Шавоира. Вот… жаба зеленая!

- Поэтому мы с тобой сначала едем переодеваться, а потом уже во дворец, - уже нормальным тоном продолжил болотник. – Мне еще к правителю… Этот Гудвин, конечно, принес стране немало хорошего, но и ходы у него, как правило, на грани фола! А нам - подготавливай и разбирайся.

- Что значит «этот Гудвин»?

- «Гудвин» – титул, а не имя, - коротко ответил мужчина, проезжая под темной аркой в Изумрудный. – В Малахите своеобразная система наследования власти. Есть артефакт, который указывает на нового Гудвина, как только умирает старый. Правда, только из правящего клана Ла-Дашр. Исключений было всего несколько.

- Но почему так? – удивилась я. – Ведь получается, что на трон садится новичок, который не имеет ни малейшего представления об управлении государством!

- Имеет, - возразил Феликс. – Всем представителям правящего клана дают великолепное образование по специальной системе, которое потом можно быстро и относительно легко вывести на необходимый для Гудвина уровень.

- Забавно, - хмыкнула и откинулась на сидение, наблюдая, как закатное солнце разливает медовую патоку последних лучей по крышам домов,  искрится в темном камне, и просвечивает насквозь тонкие элементы декора, что придавало утопавшему в мягком полумраке городу поистине восхитительный вид. Волшебно… Я хочу погулять тут вечером… Очень хочу!

- Зато Малахит процветает, потому как во главе сектора стоят те, кто может с этим справиться. Это лучше, чем наследуемая власть.

- А почему правителями становятся в большинстве своем Ла-Дашры?

- Воспитание, - пожал плечами Феликс. – И нужные качества.

Я замолчала, размышляя о том, что, кажется, начинаю понимать, почему тут такие жители. Если страной уже много поколений правят те, кто имеет к этому дар, кто не сломается под гнетом власти, не станет тираном или, наоборот, превратится в ничтожество, то сектор обречен на благополучие.

Какая чудесная система…

Пока я размышляла, мы свернули на неширокую улочку и остановились у знакомого особняка. Уже за десяток метров я услышала какой-то странный шум и, не в силах определить его природу, начала с любопытством оглядываться. Кик остановил автомобиль, замер и нахмурился, потом тряхнул головой, буркнул что-то вроде «Да быть того не может!» и вышел из машины.

Когда мне помогли выбраться, я изумленно замерла, потому что какофония звуков слилась во что-то более-менее цельное, и меня посетил абсурдный вывод. Это тяжелая музыка. Рок, проще говоря. Но откуда ТУТ рок?!

Я покосилась на мрачного риалана, но спросить ничего не успела, потому что он отрывисто бросил:

- Если это то, о чем я думаю, удавлю своими руками, и плевать, что это в принципе невозможно!

Не позволяя поинтересоваться причинами такой злости, он взял меня за руку и повлек к дверям особняка,  в котором от громкости музыки уже дрожали стекла.

Двери оказались приоткрыты. Кик стал еще более угрюмым, а потом наградил их сильным пинком, отчего створка сильно стукнулась о стенку, а с потолка на пол спланировало несколько хлопьев штукатурки. Я нервно сглотнула.

Мы вошли в холл. Я задумчиво оглядела дребезжащую и качающуюся люстру, прислушалась и одобрительно хмыкнула, так как соло гитары, воющей откуда-то из глубины дома, вызывало уважение. Неплохо кто-то играет!

Феликс тихо, но очень отчетливо зарычал.

На этом этапе двери распахнулись с другой стороны, и в зале появилась Даромира Скелетоновна. Соклетоновна, то есть.

Достойная дама потрясала черным в заклепках и перьях нарядом, экстремальным макияжем и несколькими недвусмысленно булькающими бутылками, трепетно прижатыми к объемной груди. Увидев хозяина, она улыбнулась, потом всхлипнула, вытерла уголок глаза и направилась к лестнице на второй этаж:

- Вот, уже чудеса мерещатся.

- Даромира! – раздался оглушительный рев зеленого чуда. – Что тут происходит?!

Скелетоновна обернулась и скорбно «просветила».

- Цветы! Мрачные…