Курт Кобейн. Serving the Servant. Воспоминания менеджера «Nirvana»

Как мне кажется, все эти точки зрения содержат лишь часть правды. Личность Курта была расщеплена. Он страдал от депрессий, был наркоманом, но при этом этом был творческим гением. Он мог быть едко-саркастичным или отчаявшимся, и вместе с тем был глубоко романтичным и уверенным в качестве своих произведений. Курт был разгильдяем, у него сохранилось дурацкое чувство юмора, он ел тот же фастфуд, что и в детстве, и любил днем ходить в пижаме – тем не менее за его имиджем бездельника скрывался весьма утонченный интеллект.

Марк Кейтс, один из руководителей Geffen Records, компании, которая поддерживала наиболее близкие отношения с Куртом, выразил мнение многих, когда сказал мне, задыхаясь от эмоций:

– Вот две вещи, которые очень многие не помнят о Курте. Во-первых, он был очень веселым. Во-вторых, он был невероятно умен.

Курт презирал тех, кто не уважал его, и бывал весьма ворчлив и неприятен, когда страдал от боли, но по большей части он излучал вежливость, редкую для гениев или звезд. Он был, если можно так сказать, хорошим парнем почти всегда.

Наша с Куртом фотография, которую я все рассматриваю, была сделана 6 марта 1992 года в лос-анджелесском «Пэлэсе», на концерте двух его любимых групп, Mudhoney и Eugenius. Незадолго до этого, в сентябре, вышел прорывной альбом Nirvana Nevermind, и в следующие пять с половиной месяцев группа пережила один из самых стремительных взрывов популярности за всю историю музыки. Она дала миру уникальное сочетание панк-роковой энергии и идеалов антиистеблишмента Sex Pistols с поп-мелодиями – и именно в тот момент, когда рок-аудитория наждалась в этом. Курт часто прибегал к самоуничижению в интервью, сравнивая «попсовую» сторону своих песен с Bay City Rollers, The Knack или Cheap Trick, но я считаю, что он всегда подражал The Beatles.

В первые недели после того, как первый сингл с альбома, Smells Like Teen Spirit, попал в радиоэфиры, произошел внезапный сюрреалистический переход от скромных панк-роковых корней группы к новой реальности. Они путешествовали в самолетах, а не в микроавтобусах, спали в гостиницах, а не на диванах у друзей. Незнакомые люди теперь видели в них знаменитостей, а не бродяг.

Двадцать лет тому назад Брюс Спрингстин очень быстро стал знаменит, когда благодаря Born to Run попал на обложки Time и Newsweek, но даже Боссу (прозвище Спрингстина. – Прим. ред.) пришлось подождать еще несколько лет до появления большого поп-хита и первого места в хит-параде (с альбомом The River). Nirvana же одновременно добилась и признания у критиков, и поп-успеха – этот феномен был удивителен еще и потому, что группа появилась из замкнутого на себе мира панк-рока, к которому до этого момента американские поклонники рок-музыки относились с безразличием.

У музыкантов больше личной культурной власти, чем у любых других артистов. Актеры, за очень редким исключением, зависимы от чужих сценариев. Даже самые крутые кинозвезды, романисты и художники не могут ежевечерне встречаться с тысячами восхищенных фанатов или точно так же каждый день «влезать» им в голову, как хитовая песня. Вот почему термин «рок-звезда» так силен. Поскольку Курт оказался той редкой рок-звездой, которую интересовал не только секс или развлечения, многие журналисты и фанаты называли его «савантом». Та еще хрень, конечно, но и компенсация определенная была. Курт гордился тем, что группе удалось достичь таких высот, и испытывал немалое облегчение от того, что впервые в жизни наконец заработал столько денег, чтобы жить комфортно.

Тем вечером, когда была сделана эта фотография, Курт наслаждался возможностью снова стать обычным фанатом. Mudhoney была одной из его любимых сиэтлских групп, и он дружил с ее вокалистом Марком Армом. Хорошо знаком он был и с Юджином Келли из Eugenius (первоначально группа называлась Captain America, но Marvel заставили их отказаться от этого имени). Келли написал песню Molly’s Lips для своей предыдущей группы, The Vaselines; Nirvana выпустила кавер на нее на одном из своих первых синглов. Еще год назад Курт смотрел на Арма и Келли снизу вверх, а теперь он словно превратился в их более успешного младшего брата, который великодушно их подбадривал.

Несмотря на то что по MTV клипы Nirvana крутили по нескольку раз в день, зрители не лезли к Курту. Может быть, потому, что благодаря своему росту (метр семьдесят три) и сколиозу, из-за которого он слегка сутулился, Курт легко сливался с толпой, а может, потому, что одевался точно так же, как и во времена, когда денег у него вообще не было – в рваные джинсы и кроссовки Converse, или потому, что его не сопровождала никакая свита или охранники. Хотя я лично подозреваю, что многие фанаты тем вечером узнали Курта, но понимали, что его лучше оставить в покое, не мешая наслаждаться музыкой.