Куртизан

Аристон вытер остатки слёз и посмотрел на мать так, словно он видел её впервые. Он ещё не мог прийти в себя после злосчастной ночи и поэтому слабо соображал, что происходит. Не успел он дать свой ответ, как в комнату вошли Зэоклеия, Аврора и мать Анастасии. Ему стало неимоверно стыдно от осознания того, что все в доме знают о произошедшем. Хотелось умереть. Он старался не смотреть в их сторону, поглядывая в окно, на стекле которого билась толстая муха.

– Будь здоров, брат наш, – проговорила наконец Аврора. Но слова её были неискренними и с ноткой фальши. Он сразу понял, что их заставили сюда прийти, чтобы подбодрить его. И от этого становилось ещё больнее.

– Как твоя простуда? – Спросила Зэоклеия.

«Простуда?» Аристон молча посмотрел на мать и понял по её взгляду, что они ничего не рассказали им. Он благодарственно кивнул и услышал разговор отца и незнакомого мужчины в коридоре. Сёстры отошли к стенке вместе с матерью и пропустили мужчин в комнату. Рядом с озабоченным отцом был седой старик в мантии лекаря. С собой он держал небольшую сумку.

– Будь здоров, молодой человек, – весело поприветствовал его лекарь и улыбнулся.

«Почему он улыбается? Или усмехается? Неужели и он всё знает? Или, быть может, об этом знает уже вся Кифера?» Аристон затрясся в лихорадке и посмотрел с мольбой на мать, словно прося у неё спасение. Лекарь сел на рядом стоящий табурет и покачал головой.

– Почему такой худой, одни кости, – сказал он укорительно. – В твоём возрасте нужно больше есть, чтобы быть сильным и здоровым. – Затем он вытащил какую-то колбочку и поднёс её к губам юноши. Увидев недоверие Аристона, он пояснил: – для поднятия аппетита, не бойся, я тебя не отравлю.

Аристон нехотя выпил и почувствовал на языке горькое и неприятное послевкусие. Отец жестом попросил уйти дочерей и Фемиду, позволив остаться лишь Анастасии.

После лекарь прикоснулся своей морщинистой и сухой рукой до лба Аристона и, несколько секунд подержав, вытащил из-под одеяла его руку и начал что-то нащупывать, что было совершенно чуждо юноше. Ещё немного поизучав тело Аристона, он, наконец, заключил:

– Ну что я вам скажу. У мальчика жар, он сильно ослаб и истощён. На простуду это непохоже. Возможно, переутомление, либо чрезмерные переживания и волнения. Настоятельно вам рекомендую кормить его горячей пищей, обеспечить тепло и постельный режим, как минимум неделю. Жар я сниму уксусом, но если лихорадка не прекратится через два дня, то дадите ему выпить вот это, – он передал Аристиду колбочку с жидкостью и продолжил. – На всё воля богов. Если они распорядились лишить его жизни, значит того не миновать. Молитесь, родители, молитесь. И приносите жертвы.

– Он выживет, что за абсурд? – Возмутился Аристид. – Он не посмеет предать своего отца.

Аристон обиженно посмотрел на отца и увидел в его глазах ни гнев, с которым были сказаны его слова, ни разочарования, ни отвращения, а сожаление и раскаяние. Он винил себя в том, что произошло той ночью. И это было написано у него на лице.

– Обещаю, отец мой, я вас более не посмею подвести, – проговорил слабо Аристон.

Когда лекарь закончил и ушёл, получив за свою работу весьма приличную сумму денег, Аристид сел у изголовья больного и улыбнулся.

– Что я могу для тебя сделать, чтобы ты простил меня? – Спросил отец.

Аристон подумал немного и неуверенно ответил:

– Простите меня за дерзость, но я бы очень хотел увидеться с Дайдоросом.

– Дайдорос? – Повторил Аристид с отвращением, но увидев болезненное лицо сына, уже ласково продолжил. – Хорошо, сын мой, я выполню твою просьбу. Он придёт, когда тебе станет лучше. Больше ты ничего не хочешь, радость моя?

– Нет…– ответил Аристон, но, когда Аристид встал с кровати, он проговорил. – Хотя….

– Что?

– Я бы хотел, чтобы матушка сегодня спала со мной.

Аристид посмотрел на супругу и рассмеялся.

– Ну так уж и быть, отдам тебе свою жену на эту ночь. Но только на одну! Иначе я начну ревновать её к тебе, – он подмигнул и направился прочь из комнаты.

Уже на следующий день состояние Аристона улучшилось. Жар спал, вернулся былой аппетит и человеческие эмоции. Но по крайней мере, так казалось всем. В действительности, Аристон всё ещё помнил ту ужасную ночь, которая чёрным пятном лежало у него на душе и памяти. Когда он закрывал глаза, то видел Креона. Его длинную и чёрную бороду, его огромное, мускулистое тело, мясистый нос, обветренное и грубое лицо, жёлтые зубы…До сих пор помнил это тошнотворное зловонье, сочетающее в себе запах вина и пота. От подобных воспоминаний становилось стыдно, мерзко и больно. Прежде всего от своего бессилия и невозможности противостоять жестокой реальности, где он, Аристон, всю жизнь был и остаётся прекрасным мальчиком с женоподобной внешностью, красота которого сводит с ума представителей обоих полов. Он говорил:

– Лучше бы я родился уродом.

Ибо тогда ему бы не пришлось страдать и мучиться всё время, с трепетом боясь похотливости местных мужчин.