Кусака

— Пристрелил! — сказал Роудс. На губах промелькнула страшная ухмылка. — Пристрелил!

32. КАРТИНЫ РАЗРУШЕНИЯ

В комнате, выходившей окнами на фасад дома, Рик Хурадо не сводил глаз с видневшейся за треснутым стеклом тлеющей автомобильной свалки. Горели свечи. Тихонько плакала Палома.

Ей вторила соседка, миссис Гарраконе. Рядом, обняв мать за плечи, чтобы успокоить, стоял ее сын, Джои. В комнате был и Зарра с накрученным на руку кнутом. Миранда сидела на диване подле бабушки и держала Палому за руку.

Отец Ортега ждал ответа на только что поставленный вопрос. Около двадцати минут назад к нему пришла миссис Гарраконе. Она вернулась из больницы, где в тревоге долго ждала известий о своем муже Леоне. Но Леона Гарраконе, рабочего одной из мастерских Кейда, не нашли.

— Я знаю, что он жив, — повторяла миссис Гарраконе, обращаясь к Рику. — Знаю. Выбрался же оттуда живым Джон Гомес, а ведь он работал бок о бок с моим Леоном. Он сказал, что выполз наружу и услышал, как зовут на помощь те, кто остался в мастерской. Я знаю, мой Леон еще там. Может быть, его придавило. Может, у него переломаны ноги. Но он жив. Я з н а ю!

Рик взглянул на отца Ортегу и понял — они убеждены в одном: шансов найти Леона Гарраконе в развалинах автодвора живым очень и очень мало. Но Доминго Ортега жил на Четвертой улице в двух домах от Гарраконе и всегда считал Леона своим добрым другом. Когда миссис Гарраконе с Джои пришли к нему, умоляя помочь, ему пришлось сказать «да». Он попробовал отыскать еще добровольцев, но никто не хотел идти на автодвор, где торчал космический агрегат, и священник не винил их.

— Ты не обязан идти с нами, — сказал он Рику. — Но Леон был… Леон мой друг. Мы пойдем туда и попытаемся найти его.

— Не делай этого, Рик, — взмолилась Палома. — Прошу тебя, не надо.

— Помоги нам, мужик, — сказал Джои Гарраконе. — Мы же братаны, верно?

— Довольно уже смертей! — Палома неуверенно попыталась встать, но Миранда удержала ее. — Просто чудо, что кто-то выбрался оттуда живым! Пожалуйста, не просите моего мальчика идти с вами!

Рик посмотрел на Миранду. Та покачала головой, соглашаясь с Паломой. Парень разрывался между благоразумием и долгом предводителя «Гремучек». Закон команды гласил: если брат нуждается в помощи, ее оказывают. Рик набрал полную грудь дымного воздуха. Город пропах оплавленным металлом и горящими покрышками.

— Миссис Гарраконе, — сказал он, — пойдете в церковь, прихватите моих? Неохота бросать их одних.

— Нет! — На этот раз Палома все-таки встала. — Нет, ради Бога, нет!

— Я хочу, чтобы ты пошла с миссис Гарраконе, — спокойно сказал Рик. Ничего мне не сделается.

— Нет! Умоляю тебя! — Голос Паломы пресекся, и по морщинистым щекам опять потекли слезы.

Рик прошел по неровному полу и обнял бабушку за плечи.

— Послушай-ка. Если б ты верила, что я еще там, живой… неужто ты не захотела бы, чтобы кто-нибудь слазил за мной?

— Это могут сделать другие! Не ты!

— Я д о л ж е н идти. Ты же понимаешь. Ты сама учила меня не отворачиваться от друзей.

— А еще я учила тебя не быть дураком! — ответила старуха, но по тону бабушки Рик понял, что она нехотя смирилась с его решением. «Позаботься о ней», — сказал он Миранде и отпустил бабушку. Палома поймала его руку, крепко сжала и отыскала незрячими глазами лицо внука. — Будь осторожен. Обещай.

— Обещаю, — ответил Рик, и Палома отпустила его. Он повернулся к отцу Ортеге. — Ладно. Пошли.

Миссис Гарраконе с Паломой и Мирандой ушли. Они отправились на Первую улицу, в католическую церковь. Отец Ортега, вооружившись фонариком, повел Рика, Зарру и Джои Гарраконе по задымленной Второй улице в противоположную сторону, туда, где за поваленной оградой автодвора плясали языки пламени.

На краю двора они остановились, обозревая разор: разбросанные куски автомобилей громоздились грудами железного лома, над погребальными кострами, в которых горели покрышки, колыхался густой черный дым, а то, что несколько часов назад было деревянными и кирпичными строениями, сровнялось с землей или лежало в развалинах.

Над всем этим нависала черная пирамида, основанием ушедшая в землю.

— Я б на вашем месте туда не полез, — предостерег кто-то. На капоте своего мерседеса с тонкой черной сигарой в зубах сидел Мэк Кейд. Он разглядывал развалины, как низложенный император. У его ног припал к земле Сыпняк. Столбняк сидел на заднем сиденье. Кейд по-прежнему был в панаме. Загорелое лицо, винно-красная рубаха и зеленоватые брюки были измазаны сажей. — Там нет ничего, за чем стоило бы лезть.

— Там мой отец! — твердо ответил Джои. — Мы собираемся его вытащить!

— Как же, как же. — Кейд выпустил струю дыма. — Пацан, там остался только пепел да кости.

— Заткни хайло, козел!

Сыпняк поднялся и угрюмо зарычал, но Кейд поставил на спину собаке ногу в башмаке.

— Я правду говорю, пацан. Там еще остались невзорвавшиеся бочонки с краской и маслом. Понял, чего я жду? Хотите пропасть ни за грош — валяйте, скатертью дорожка.