Кусочек рая

– Я не понимаю тебя. Ты скользишь по жизни, не заботясь ни о ком и ни о чем, нарушая все правила и обращаясь с женщинами так, словно все они – одноразовые салфетки, которые, использовав, можно тут же выкинуть. А потом вдруг произносишь такие слова и окончательно сбиваешь меня с толку.

– Остановись, – приказал Пирс, беря ее за руки. – Остановись.

У него был такой свирепый вид, что Аманда не знала, что услышит в следующий момент.

– Я никогда не вступаю в длительные отношения, Мэнди, – сказал Пирс, которому очень не понравились ярлыки, навешанные на него Амандой. – Но я никогда не использовал женщин. Те, с кем я проводил время, вовсе не были жрицами домашнего очага. И постоянная связь была нужна им не больше, чем мне. Не больше, чем нужна она сейчас тебе. – Он буквально сверлил Аманду глазами, надеясь, что она сделает хотя бы попытку переубедить его.

А если он был не прав относительно того, что Аманда тоже не хочет себя связывать, – что тогда? Он оставит ее и убежит. Пирс точно знал это. Никаких уз, никаких связей, никаких обязательств – вот то, что он всегда хотел от женщин. Но тогда почему же сейчас ему так не по себе?

Аманда смотрела на него, не отводя глаза.

– Я хочу иметь постоянные отношения, – сказала она. – Но только не с тобой.

Пирс понятия не имел, откуда взялась вдруг охватившая его грусть. Аманда ведь сказала именно то, что ему так хотелось услышать.

– Что ж, я того же мнения, – произнес он. – Тогда чего же ты хочешь от меня?

Больше всего на свете ей хотелось никогда в жизни не встречать его.

– Увидеть, как тебя разорвет на кусочки, чтобы ты перестал наконец мне докучать.

Она не знала ни секунды покоя с тех пор, как Пирс проник в ее жизнь.

– Какая ты жестокая, Мэнди, – рассмеялся он.

Этот ответ приятно поразил его своим мрачноватым юмором, но все же Пирс ни на секунду не верил Аманде.

– Сегодня утром тебе чуть было не представилась такая возможность, – напомнил он, проводя пальцем по нежной коже на тыльной стороне ее запясья. – Но ты вовсе не выглядела так, будто тебе это нравилось.

Да, ей это не нравилось, очень не нравилось. Аманда была просто в ужасе. А теперь она чувствовала себя так, словно вот-вот сойдет с ума.

– Почему бы тебе не заткнуться и не пойти наслаждаться своими лаврами?

Аманда открыла дверцу машины, но Пирс тут же снова захлопнул ее. Он вовсе не собирался давать ей уехать вот так.

– Неважный лексикон для телекомментатора с двумя высшими образованиями. У меня есть куда более интересная идея. Почему бы мне не поехать к тебе домой? Ты могла бы приготовить яичницу, как тогда, помнишь?

Было уже почти шесть тридцать.

– Ты так любишь яйца на обед? – удивилась Аманда.

– Нет, – сказал он, улыбаясь ей одними глазами. – На завтрак.

Так он хотел остаться у нее на ночь? Спать с ней в одной постели? Или нет? Трудно было не угодить в столь соблазнительную ловушку. Аманда медленно покачала головой.

– Думаю, тебе придется готовить глазунью самому.

Но Пирс не желал мириться с отрицательным ответом. По крайней мере, он не собирался сдаваться без борьбы. Быстрым, почти молниеносным движением он заключил Аманду в объятия и заткнул ей рот поцелуем. Он мечтал об этом моменте с самого утра. Он мечтал о нем с тех пор, как покинул две недели назад ее дом.

Сладкий вкус губ Аманды заставил Пирса испытать одновременно удовлетворение и беспокойство. Больше того, он чувствовал себя так, словно принадлежал этой женщине целиком и полностью, прекрасно сознавая, как глупо чувствовать себя подобным образом.

Все страхи и все страстные желания, которые Аманда так тщательно старалась держать в узде, выплеснулись наружу и теперь переполняли все ее существо. Сумочка Аманды упала на землю. Обвив шею Пирса, Аманда поднялась на цыпочки и прильнула к нему всем телом. Она чувствовала, как напряглось в ответ тело Пирса. Прямо здесь, на стоянке, при свете дня. Наверное, это должно что-нибудь значить? Или нет?

О Господи, каждый раз все было еще хуже, чем раньше. И в то же время лучше. Хуже потому, что Аманда окончательно растворялась в этом человеке, а лучше потому, что с каждым разом она испытывала все более сильное наслаждение. Ее переполняло чувство, что душа ее принадлежит ему, что бы ни думали они оба по этому поводу.

Черт бы его побрал, почему он не оставит ее в покое? Почему она не найдет в себе силы не поддаваться всякий раз, когда Пирс касается губами ее губ?

Пирс понял, что если не остановится, то овладеет Амандой прямо здесь, на заднем сиденье ее крохотного автомобильчика, словно охваченный страстью подросток. Сделав над собой усилие, Пирс оторвался от Аманды.

– Не передумала? – хрипло спросил он, касаясь лбом пылающего лба Аманды.

Как будто об этом требовалось спрашивать. Аманда не смогла сдержать улыбки.

– Ты просто невозможен.

– Я знаю, – Пирс заглянул ей в глаза. – Этим я тебе и нравлюсь.

«Нравиться» – единственное слово, которое позволял себе Пирс, выясняя отношения с женщинами. А слово «люблю» существовало только в романтической поэзии и плохих кинофильмах.