Кусочки памяти

Снегоходы приблизились к месту, где были вкопаны бревна и спокойно проехали по дороге мимо. Может, попали между ними, может поверху, по снегу, которым бревна были присыпаны, проскочили.

Грузовик, тяжелый «Урал» с отвалом, врезался в преграду, подбросил зад, тяжело упал и стал погружаться кабиной вниз.

Машины начали тормозить. Кого-то занесло.

Только через пару секунд пришел звук первого взрыва.

Вспухло облако взрыва в середине колонны. Удар пришелся на внедорожник.

Машины остановились.

До меня докатилось гулкое эхо взрывов, отразившееся от высокого берега

Пара машин из охранения дала задний ход. Взревели двигатели снегоходов.

Перед машинами охранения вспухло облако взрыва, потом ударил пулемет.

Я прицелился в водителя последнего автобуса и выстрелил. Попал.

Замыкающая машина попыталась сдать назад и попала под разрыв последней мины.

Колонна была заблокирована.

Начал рокотать их пулемет, но быстро замолк.

Я целился, стрелял. Один раз точно попал, два – промахнулся.

Потом цели пропали из вида.

Бойцы, которые находились в автобусах, спрятались ниже уровня окон. Женщины испуганно пригнулись, кто как смог. Дружинники из внедорожников вывалились наружу и укрылись за снежными отвалами.

Недолго стрелял наш пулемет. Потом затих.

Время от времени долбили винтовки крупного калибра или резко били СВД.

Я высматривал движение на дороге. Иногда замечал голову, поднявшуюся над снегом. Стрелял. Голова исчезала. Может, попадал, но скорее – просто пряталась. Осматривал автобусы. Там тоже все попрятались.

Я настроился лежать так долго. А потом к колонне подтянутся автоматчики и начнут ее постепенную зачистку. А я буду все так же лежать, прикрывать их.

***

Наш сценарий был нарушен.

Зашипела рация:

– Берег, тут машут тряпкой, переговоров хотят.

– Сохатый, поговори.

Это был позывной диверсанта, который залег с СВД рядом с дорогой. Через некоторое время послышался его голос:

– Вышка, они предлагают сдаться. Хотят, чтобы мы дали им один автобус и отпустили.

– Хозяин, я – за. Твое мнение?

– Соглашаемся, – с облегчением сказал я.

Мы так привыкли, что в этой войне нет пленных, что даже не подумали, что люди, прижатые к снегу, могут просто сдаться. А ведь у рядовых дружинников желания гибнуть за чужие доходы не было совсем. Сдачей они сохраняли свои жизни, и избавляли нас от самой опасной части работы – зачистки.

Некоторое время по радио уточняли процедуру сдачи.

Потом от головы колонны пошли люди. Дружинники, залегшие на дороге, поднимались, кто-то выходил из автобусов. Нескольких раненых подобрали. Из замыкающего автобуса вывели пассажирок, на их место загрузились дружинники. Автобус задом спихнул с дороги взорванный внедорожник, потом долго и аккуратно пробивал в снегу место для разворота, потом уехал.

А мы остались. Операция прошла как-то обыденно.

Потом оказалось, что в одной из взорванных машин погиб командир колонны и связист с рацией. Остальные остались без связи и надежды на помощь, в окружении неизвестного противника, потому и сдались так быстро.

***

Сначала к дороге с притихшими в автобусах девицами вышли автоматчики и Сохатый. Прошлись, проверили все. Потом – остальные подтянулись.

– Милый, – окликнула меня Вика. – Я тут подумала – надо через штаб сообщить нашей боевой группе, которая на реке сидит, чтобы она этот автобус не грохнула. А то нехорошо получится – мы их обещали отпустить, а они не доедут.

Я согласился. Действительно, нехорошо могло получиться.

Потом постоял, посмотрел на освобожденных дам, которые еще не поняли – то ли им радоваться, то ли они попали в руки каким-то бандитам повышенной злобности.

Внешний вид у нас был партизанский – все в тулупах и шубах под маскхалатами, мужчины – с бородами или щетиной. И две женщины в роскошных шубах и с оружием. Непонятно. Непривычно.

Когда Оля выступила перед дамами с речью, они решили, что радоваться – это правильный выбор.

Почти сразу девицы начали строить глазки мужчинам. Диверсантам досталась повышенная доза внимания, но и на каждого охотника пришлось по небольшой стайке собеседниц.

Ко мне приставали эпизодически, ажиотаж сбивало постоянное присутствие рядом со мной хотя бы одной из жен. С оружием, в соболях и с улыбкой, обещающей мучительную смерть всем, кто будет слишком настойчив. Это они отпугивали конкуренток – решили, что большего количества жен, чем уже есть, мы не прокормим.

***

На дороге мы насчитали семнадцать трупов. Еще один, водитель грузовика, ушел под лед.

В автобусах оказалось двести сорок красавиц. Все – из недавних партий переселенок, только пришедшие в мир Проект. Не все из них соответствовали моим представлениям о привлекательности, но все были молоды и здоровы.

Потом мы дня три перевозили их на санях в Перекресток.

Ночами девушки грелись в автобусах: гоняли двигатели на холостом ходу, тратили остатки топлива из баков. Днем охотники собирали их у костров, кормили олениной и развлекали рассказами о своем недолгом пребывании в этом мире.

Мы с женами не стали ждать окончания перевозки, на трофейных снегоходах отправились в Перекресток.

***