Кустодиев

Борис Михайлович принимает участие в конкурсе, объявленном Гознаком на лучший портрет скончавшегося вождя, хотя и понимает, что шансы его в отличие от коллег, рисовавших Ленина с натуры при жизни, невелики. Он пишет и несколько театральный по решению эскиз картины «Гроб Ленина на Красной площади».

А 20 февраля 1924 года на квартире Кустодиевых — большое собрание художников «Мира искусства». Некоторых Борис Михайлович не видел давно. Пришли Нерадовский, Н. Е. Лансере, Остроумова-Лебедева, Кругликова, Митрохин, Замирайло… Но главным гостем был А. Н. Бенуа, только что вернувшийся из командировки в Париж. Его появление перед собранием коллег описал в дневнике Вс. Воинов «Решили, что от него исходит эманация Запада, и он шутливо начал делать “пассы”… был в ударе, как всегда блестящ, остроумен и находчив»[519].

Многие из бывших «мирискусников», Анисфельд, Милиоти, Стеллецкий, Судейкин, Шервашидзе, жили в это время за границей, одни уехали раньше, другие позже, и Бенуа старался удовлетворить любопытство коллег, отвечая на вопросы, кто где находится, кого он видел и как они поживают.

Гости постепенно разошлись. Это было последнее собрание объединявшего их почти полтора десятилетия художественного общества, но большинство об этом еще не догадывалось.

После их ухода Кустодиев показал задержавшемуся Воинову свои рисунки, предназначенные для детской книжки; на них изображались плотник, столяр, сапожник и представители других профессий. Воинов обратил внимание на подкупивший его мастерством исполнения еще незаконченный портрет молодой женщины — археолога Т. Чижовой. Борис Михайлович работал над ним с большим увлечением, понимая, что у него получается очень интересный образ и сама модель с ее уверенным целеустремленным взглядом выражает новый тип красоты, тип современной женщины.

В первых числах мая у Кустодиева появляется приглашенный его друзьями, Воиновым и Остроумовой-Лебедевой, Максимилиан Волошин. Поэт, художник, критик, он впервые после революции выбрался из своего крымского уединения в Москву и Петроград (переименованный в Ленинград), в обоих городах много встречался с творческой интеллигенцией и даже читал стихи в Кремле.

В мастерской Кустодиева Волошин позирует сразу нескольким художникам, пожелавшим сделать его портрет, — хозяину дома, Воинову, Остроумовой-Лебедевой и К. Костенко, графику и музейному деятелю. 5 мая Воинов записал в дневнике: «Поехал к Кустодиеву рисовать М. А. Волошина… Позже пришел К. Е. Костенко. Максимилиан Александрович прочел нам свою поэму “Протопоп Аввакум” — это одно из сильнейших его произведений! В нем, как сказал сам Волошин, он хотел передать голос Аввакума. Еще он прочел свои революционные портреты “Матрос” и “Красноармеец”»[520].

Любопытна дневниковая запись К. Чуковского: «Здесь, в Питере, Макс Волошин приехал почитать свои стихи. Но успех он имеет только у пожилых, далеких от поэзии. Но Кустодиев и проф. Платонов в восторге. Вид у него очень живописный: синий костюм, желтые длинные с проседью волосы, чистые и свежие молодые глаза — дородность протодиакона…»[521]

В том же синем костюме, с тростью и раскрытой книгой в руке, на фоне крымского пейзажа, напоминающего акварели самого Волошина, изобразил поэта Кустодиев.

В Москве Волошин встречался с А. И. Анисимовым, предложившим ему взглянуть в Историческом музее на икону Владимирской Богоматери. По воспоминаниям современников, Волошин несколько часов провел, сидя в кресле возле иконы[522]. Вернувшись в Коктебель, он писал профессору-историку С. Платонову: «"Книжица" Аввакумова (Житие протопопа Аввакума) в Спб. и Владимирская Богоматерь (икона) в Москве — это было самое сильное из всего, что мне удалось повидать теперь, на севере после 7 лет отсутствия»[523].

Находясь у Кустодиева, Волошин предложил ему и Анне Петровне Остроумовой-Лебедевой приехать летом на отдых в Коктебель и пожить в его доме. По возвращении в Коктебель он пишет Остроумовой-Лебедевой, напоминая о приглашении, советуя захватить с собой мешок для сена, обеденный прибор, таз для умывания, светильники или свечи, примус…

Остроумову суровые условия жизни в доме Волошина не напугали, и она летом все же съездила в Коктебель вместе с мужем, известным ученым-химиком С. Лебедевым.

Что же касается Кустодиева, то ему этот вариант отдыха явно не подходил. Бориса Михайловича более устраивало другое предложение. Знакомый врач К. М. Попов пригласил пожить на его даче в Луге недалеко от Ленинграда — туда и отправились Кустодиевы в начале июня.

Накануне отъезда к художнику обратились с просьбой предоставить картины для экспозиции русского искусства на открывающейся в июне в Венеции международной художественной выставке. Кустодиев отобрал несколько картин — «Большевика», «Портрет Чижовой», «Купчиху за чаем», уже побывавшую на выставке в Берлине, и одну из своих «Маслениц».