Кутгар

Полет — самое сладостное из чувств, что мне приходилось испытывать. Он подобен высшему оргазму, когда суть поет и кричит от восторга, когда утопаешь в волнах наслаждения, забывая обо всем на свете. Я надолго потерял контроль над временем и над собой. Способность трезво оценивать вернулась лишь в тот миг, когда серые скалы остались позади. Теперь подо мной простиралось Сиреневое плато. Я миновал почти половину его, когда появилась стая ос. Эти небольшие создания были истинными хозяевами неба Кутгара. Их панически боялись даже орлы, немедленно бросавшиеся в бегство, едва приметив на горизонте чёрное облако. Осы не были охотниками, они были убийцами. Объединяясь в огромные стаи, они атаковали любое осмелившееся подняться в воздух существо, убивая его ударами ядовитых жал. Я не раз был свидетелем нападений осиных стай и, откровенно говоря, любовался представлением, устраиваемым этими свирепыми созданиями, но мне вовсе не хотелось стать его участником.

Изменив направление полета, я стал стремительно падать. Осы бросились наперерез, рассчитывая настичь меня у самой земли. Двигались твари с замечательной быстротой, но расстояние между нами было слишком велико, и они не успели перехватить меня в воздухе. Ощутив под ногами землю, я немедленно перебросил энергию и атаковал стаю жестким излучением. Черное облако врезалось в посланную мной волну. Результат столкновения был печален для ос. Не менее половины стаи мертвыми комочками упали вниз, прочих разбросало в разные стороны.

Я перевел дух и осмотрелся. Земля и камни вокруг были покрыты ковром из крохотных трупиков. Из-под глыб и из нор появлялись всевозможные твари, жадно набрасывавшиеся на добычу. На меня они не обращали внимания. Обильное пиршество привлекло более крупных хищников — ломтиков и голокожих гиен. Первых было немного, они не рискнули напасть на меня, а вместо этого принялись истреблять низших существ, оставляя за собой кучи растерзанных трупов. Шедшие следом гиены пожирали изуродованную плоть. Почти идиллическая картина дружного сотрудничества. Одни утоляли злобу, другие — извечный голод. Мне стало тошно от этого зрелища, и я вновь взмыл вверх. На этот раз полет был недолгим. Я миновал несколько овальных каменных лужаек, удивительно похожих на посадочные площадки для звездолетов, и вновь опустился, чтобы продолжить путешествие уже по земле. Это был край Сиреневого плато. До Лоретага было рукой подать.

Сиреневое плато — граница известного мне мира. Дальше идет Лоретаг, за которым я никогда не был. Как-то раз я попытался пересечь Лоретаг по воздуху, но очень быстро отказался от этого замысла, почувствовав сильное недомогание. Мириады крохотных иголочек-язычков прощупывали мое тело, словно примериваясь, как бы половчее поглотить его. Какое-то время я упорствовал в своем стремлении, но затем прислушался к истеричным уговорам Контроля. Бороться с Лоретагом мне было не под силу. Вернулся я совершенно обессиленный. После того случая мне стало ясно, почему в небе над Лоретагом никогда не видно ни одной летающей твари, ни даже радуги водяных капель, обычных для атмосферы Кутгара. Испускаемые всеядным монстром волны регенерировали и поглощали любую материю, какая оказывалась в пределах их досягаемости. Вспоминая сейчас об этом, я с долей самодовольства подумал, что Лоретаг все же не сумел совладать со мной. Несмотря на то, что мы столкнулись с ним уже во второй раз, он не смог расшифровать моей сути. Третьего раза я ему предоставлять не собирался.

Распугивая жесткими волнами мелких тварей, я вышел на край плато и огляделся. Впереди, сколько хватало глаз, тянулся Лоретаг. Он разбросал свое желеобразное тело по обе стороны, словно заявляя о своей бесконечности и безграничной мощи. Я был волен идти в любом из двух направлений. Слева тянулись огромные безжизненные скалы, чем-то напомнившие мне Заоблачные горы. Только горы имели живое цветущее сердце, а эти скалы были мертвы. Ландшафт по другую сторону Лоретага был более разнообразен. Наряду со скалами здесь можно было увидеть небольшие желто-коричневые плато, а также островки зелени. Там наверняка была вода и в переизбытке всякой нечисти. Немного поколебавшись, я двинулся направо. Все же во мне было слишком много человека.