КУТУЗОВ

– Льстецы и просители стараются попасть к чему в уборную, когда он одевается и причесывается.

– Это что ж, как было у мадам Помпадур или у кардинала Флери? – усмехнулся Михаил Илларионович.

– Наш Федя Кутузов пошел к нему с прошением – хотел перевестись в гвардию, но вынужден был уйти ни с чем.

– Зубов не принял его?

– Не то. У Зубова тоже есть своя фаворитка – обезьянка. Она живет у него на свободе. Прыгает по ширмам, столам, диванам. С печки на люстру, с люстры на плечи посетителей. Увидит у кого-либо высокий тупей, прыг на плечи и ну теребить его. Льстецы и просители терпят, а наш Федя испугался за свой пышный тупей и ретировался.

– А как наследник Павел Петрович? Все в том же небрежении?

– Да. По-прежнему живет у себя в Гатчине. Возится со своим гатчинским гарнизоном. До других дел императрица его не допускает. А сама она сейчас занята женитьбой старшего внука, Александра.

– Не рановато ли ему жениться? Позволь, а сколько же Александру лет? – вдруг задумался Михаил Илларионович. – Он, кажется, на год старше нашей Прасковьюшки.

– Да, он родился вскоре после наводнения; значит, ему только пятнадцать.

– Сыну подыскивала невесту, когда ему еще пятнадцати лет не было, теперь за внука взялась. А кто же невеста?

– Дочь маркграфа Баденского. Маркграфиня прислала в Петербург двух дочерей на выбор: Луизу тринадцати лет и Фредерику одиннадцати.

– Кого же выбрал Александр?

– Старшую.

– А что, какова она?

– Прелестна. У нее греческий профиль, большие голубые глаза, чудесные белокурые волосы, приятный голос. Она сразу же всем понравилась. Императрица зовет ее «сиреною». И вот теперь Екатерина и весь двор изо всех сил стараются помочь неопытным возлюбленным.

– Ну, сводников и учителей цитерному искусству* в Зимнем хватит!

____________________

* Ц и т е р н о е и с к у с с т в о – любовное искусство.

– В прошлое воскресенье на придворном театре ставили нарочито для молодого князя комедию «Новичок в любви». Александр громче всех бил в ладоши, а бабушка сияла от удовольствия, что комедия так трогает ее «ангела».

– Избалует она внука. Посмотрим, какой из Александра получится ангел. Не вышло бы так, как говорится в польской поговорке: «aniolek z pazurami» – не ангел, а черт. Сына держит в черном теле, а с внуком бог невесть как нянчится!

– Знаешь, Миша, мне очень жалко Павла Петровича, – сказала Екатерина Ильинишна.

– Да, его положение незавидное: человеку без малого сорок лет, а он все еще в наследниках ходит.

– Ты, Мишенька, съезди и в Гатчину. Во-первых, надо поздравить их: у Марии Федоровны летом родилась пятая дочь, Ольга. А во-вторых, Павел Петрович всегда так внимателен ко мне на балах: подойдет, поговорит. Не забыл, как мы детьми вместе играли на придворном театре, как танцевали и он всегда робел. Павел Петрович тепло вспоминает покойного братца Василия – Вася ведь частенько бывал у наследника. И к тебе Павел Петрович хорош. Он всех Кутузовых жалует. Съезди!

– Конечно, съезжу, – ответил Михаил Илларионович и пошел одеваться.

II

Екатерина II встретила Кутузова по-всегдашнему очень радушно, была весьма внимательна к нему. Приняв его благодарность за столь ответственное назначение, императрица участливо справилась о здоровье Михаила Илларионовича, не забыла спросить о семье, сказав, что видела недавно «свою тезку», Екатерину Ильинишну, и что она прекрасно выглядит.

Кутузов не считал удобным спрашивать о самочувствии императрицы: она любила хвастать своим железным здоровьем и всегда подчеркивала, что ни разу в жизни не падала в обморок, как другие женщины.

Михаил Илларионович только как бы вскользь скромно заметил:

– Ваше величество одни знаете секрет вечной молодости…

(Хотя сравнивать двух Екатерин не приходилось: императрице Екатерине было шестьдесят три года, а Екатерине Ильинишне Кутузовой – тридцать восемь.)

Это замечание императрица приняла с признательной улыбкой.

Когда Кутузов в свою очередь спросил о Павле Петровиче, императрица ответила, что он благоденствует у себя в своей любимой Гатчине. И тут же полушутя пожаловалась:

– Он целую осень каждый день палил из пушек… Расстучал мне всю голову своей пальбой! – иронически улыбалась Екатерина, прикладывая пухлые, маленькие пальцы к своим чуть седеющим вискам.

– Его высочество всегда имел пристрастие к артиллерии, – с такою же улыбкой ответил Кутузов, вспомнив, как однажды в его присутствии Павел Петрович возмущенно говорил императрице о революции во Франции: «Не понимаю, чего толковать с этим сбродом? Я бы их тотчас усмирил пушками!»

А Екатерина тогда резонно заметила сыну: «Пушки не могут воевать с идеями!»

Михаил Илларионович знал, что Екатерина недолюбливает своей красивой, молодой, добродетельной невестки, жены Павла – Марии Федоровны, но вынужден был справиться и о ней.

Императрица досадливо махнула рукой:

– Что ей делается? Рисует цветики да рожает детей! Она на это мастерица!

Екатерине было не по душе, что великая княгиня хорошо играет, рисует и вырезывает на камне.