КУТУЗОВ

Не хотелось сознаваться себе, что наступала такая же нудная, как эти мелочи хозяйственной жизни, неумолимая, неотвратимая старость. Хотя на киевских «контрактах», на шумной ярмарке Михаил Илларионович все еще по-прежнему примечал молоденьких хохлушек.

Кутузов выехал из Горошек в Петербург получить подробные инструкции императора.

1-я Подольская армия, назначенная в помощь австрийской для войны с Наполеоном Бонапартом, выступила в поход 13 августа.

Кутузов же не смог выехать из Петербурга раньше 14 августа: его задержал обширный рескрипт Александра I, в котором содержалась подробнейшая инструкция, как следует вести войну с Францией.

Хотя в рескрипте говорилось, что инструкция не входит «в начертание подробных наставлений», но в ней, в двадцати трех пунктах, была охвачена вся деятельность командующего, вплоть до того, как он должен поступить в том случае, если на сторону союзников перейдет какой-либо французский генерал или офицер.

Одним из первых пунктов указывалось, что Кутузов поступает «под главную команду императора римского».

Когда шесть лет назад император Павел отправлял Суворова в Италию против французов, он не давал Суворову никаких инструкций. Император просто сказал: «Веди войну по-своему, как умеешь!» Было сразу же договорено, что Суворов назначается главнокомандующим соединенными русско-австрийскими войсками, что австрийский фельдмаршал Мелас подчиняется Суворову.

Теперь же бездарный, но заносчивый австрийский гофкригсрат оказался более хитрым: Австрия добилась того, что Александр I согласился на подчинение Кутузова австрийскому командованию. Александру сделать это не составляло ничего: он и сам не верил в русских генералов. Александр хотел поручить свою армию французскому генералу Моро, которого Наполеон Бонапарт заставил бежать в Америку. Александр послал за Моро камергера графа Палена, а пока – до его приезда – был вынужден мириться с кандидатурой генерала Кутузова.

Конечно, в послужном списке Кутузова еще не числилось столь блистательных побед, как Кинбурн, Фокшаны, Рымник, как Измаил и Прага. Генерал Кутузов был в Европе более известен своими дипломатическими успехами и двумя необычайными ранениями, чем победами. Он представлялся боевым, заслуженным генералом, но не выдающимся полководцем, каким в 1799 году являлся Суворов.

Суворов бил в Италии и Швейцарии лучших французских генералов – Жубера, Макдональда, Моро, но ему не пришлось встретиться с Наполеоном.

Это теперь предстояло Кутузову.

Михаила Илларионовича огорчало его подчиненное положение австрийским «немогузнайкам».

Екатерину Ильинишну же беспокоило иное: то, что император отпустил генералу Кутузову только десять тысяч подъемных и сто рублей в месяц столовых.

– Мишенька, почему так мало? – удивлялась Екатерина Ильинишна. – А сколько же получал в девяносто девятом году Суворов?

– Так то – Суворов… – попытался уйти от ответа Михаил Илларионович.

– Нет, а все-таки, сколько?

– Суворов получил тридцать тысяч подъемных и тысячу столовых в месяц.

– Вот видишь!..

– Дело еще, Катенька, в том, кто дает: император Павел был щедрее, чем его милый сынок…

Перед отъездом Михаил Илларионович встретился во дворце со старым знакомым, генералом Иваном Андреевичем Заборовским. Заборовский участвовал в Семилетней и обеих турецких войнах и отличился при Козлуджи: преследуя разбитого сераскира, он пошел на Балканы и очистил путь к Адрианополю. Екатерина II хвалила «твердый нрав» Заборовского и говорила, что «он ближе всех подходил к Константинополю». Заборовскому было семьдесят лет, но держался он еще чрезвычайно бодро.

– Михаил Ларионович, вас можно поздравить с новым высоким назначением? – сказал, здороваясь, Заборовский.

– Благодарствую, Иван Александрович. Придется помериться силами с этим неугомонным корсиканцем.

– Противник у вас отменный. Бесспорно, Бонапарте один из лучших французских генералов.

– Я тоже так думаю, – ответил Кутузов. – Недаром же он стал императором.

– А знаете, Михаил Ларионович, что этот самый господин Бонапарте просился к нам на русскую службу? И что он лично мне подавал об этом прошение? – спросил, улыбаясь, старый генерал.

– Неужели? – удивился Кутузов. – Когда же это было?

– В тысяча семьсот восемьдесят девятом году, в Ливорно, когда матушка Екатерина послала меня в средиземноморские края набирать добровольцев-христиан для войны с турками. Я завербовал вместе с греками, албанцами и прочими около семидесяти корсиканцев. И вот однажды, в числе прочих корсиканцев, ко мне явился двадцатилетний артиллерийский офицер Бонапарте. Видимо, ему туго жилось дома: он был бледен и худ. Бонапарте хотел, чтобы я принял его на русскую службу тем же чином, а я не имел права сделать это: иностранцев приказано было принимать с понижением в чине. И мы с ним не столковались.

– Как же Бонапарте встретил ваш отказ?

– Был явно оскорблен, вспылил. «Не хотите? – говорит. – Тогда я пойду к туркам. Они сразу дадут мне полковника!» – «Воля ваша, – отвечаю. – Ступайте к кому хотите!» – «Вы обо мне еще услышите!» – закричал и убежал.