Кутузов

«Если бы я хотел описывать все случившиеся происшествия в окружных селениях и какие способы употребляют добрые, но раздраженные наши поселяне к истреблению врагов, – отмечал свидетель, – то бы никогда не мог кончить. Не могу умолчать о поступке жителей Каменки. 500 человек французов, привлеченные богатством сего селения, вступили в Каменку; жители встретили их с хлебом и солью и спрашивали, что им надобно. Поляки, служившие переводчиками, требовали вина, начальник селения отворил им погреба и приготовленный обед предложил французам. Оголодавшие галлы остановились пить и кушать; проведя день в удовольствии, расположились ночевать. Среди темноты ночной крестьяне отобрали от них ружья и увели лошадей и, закричав „ура“, напали на сонных и полутрезвых неприятелей, дрались целые сутки и, потеряв сами тридцать человек, побили их сто и остальных четыреста отвели в Калугу. В Боровске две девушки убили четырех французов, и несколько дней тому назад крестьянки привели в Калугу взятых ими в плен французов».

Женщины, в отсутствие своих отцов, мужей и братьев, нападали на мародеров, брали их в плен и с колами и вилами гнали в ставку. Воины «Великой армии» со стыдом, а иногда и с бешенством и слезами понуждены были подчиняться им. Своим ожесточением против неприятеля известнее прочих сделалась старостиха Василиса Кожина, смелая, дородная, с длинной саблей через плечо поверх французской шинели. В ее отряде сперва были только бабы, вооруженные вилами да рогатинами. После первых встреч с французами они обзавелись ружьями и саблями. К ним в отряд начали проситься и мужики.

– Приказывай, матушка! Слушаем тебя! – восклицали они.

Между сычевскими воинами-поселянами прославился смелостью и силой бурмистр сельца Левшина, павший от французской пули. Под Рузой и Можайском в роли разведчика отличился дьячок Василий Григорьевич Рагозин; в разное время под его руководством солдаты из отряда А. Бенкендорфа взяли в плен семьсот неприятелей. Начальствовавшие над вооруженными крестьянами отставной подполковник Энгельгардт и коллежский асессор Шубин были схвачены французами, привезены в Смоленск и осуждены на смерть. Неприятель желал склонить партизан к измене или хотя бы прилюдной казнью устрашить прочих жителей. Все предложения вступить на службу к Наполеону, однако, были отклонены. Старик Энгельгардт на месте казни не позволил завязать себе глаза. Ему сперва прострелили ногу и вновь предлагали изменить присяге, обещая залечить рану. Энгельгардт остался непреклонен и был изрешечен пулями; та же участь постигла Шубина.

Известие о сожжении и разграблении Москвы придало новое ожесточение народному движению. Зарево, виденное на 150 верст окрест, довело ненависть к французам до исступления. Французы ли жгли Москву или нет, разуверять было не время: лишь только бы резали французов. Только в Медынском уезде было убито 894 и пленено 593 вражеских воина, но и здесь число погибших неприятелей было занижено, потому что многие партии истреблялись без счета.

Простые сыны и дочери России преобразились в воинов-мстителей; чем и как могли, разили врага. Почти ежедневно приходили они в главную квартиру и просили огнестрельное оружие и патроны. Кутузов хвалил их, удостаивал почти всех личным с собой беседованием и, называя «почтенными и истинными патриотами России», раздавал храбрейшим Георгиевские кресты. Подвиги их прославлялись в песнях. Случалось, в простую избу фельдмаршала в Леташевке приходили десятилетние дети и просили «дедушку» снабдить их пистолетами, потому что носить ружья и стрелять из них им не под силу...

«Малая война», истощавшая французскую армию, грозно перерастала в большую.

...Наполеон, заперший себя в Москве, окруженный враждебным и вооруженным народом, начал тревожиться своим положением и искать пути к замирению. Сперва через русского чиновника Яковлева (отца А. И. Герцена) он обратился к Александру I с предложением начать переговоры – ответом было лишь презрительное молчание. Тогда он направил своего генерал-адъютанта Лористона, бывшего послом в Петербурге, в Тарутино.

3

Кутузов ожидал графа Лористона в своей горнице, в окружении генералов; среди них находился присланный Александром I для выяснения обстановки его адъютант и хозяин Леташевки князь Волконский.

Главнокомандующий встретил гостя с ледяной вежливостью – словно не был знаком с ним, словно Лористон не навещал их петербургского дома и не вел дружеских бесед с Екатериной Ильиничной.

Французский посол передал фельдмаршалу весьма учтивое письмо Наполеона. В нем говорилось:

«Князь Кутузов!

Посылаю к Вам одного из моих генерал-адъютантов для переговоров о многих важных делах. Хочу, чтобы Ваша светлость поверили тому, что он Вам скажет, особенно когда он выразит Вам чувства уважения и особого внимания, которые я с давних пор питаю к Вам. Не имея сказать ничего другого этим письмом, молю Всевышнего, чтобы он хранил Вас, князь Кутузов, под своим священным и благим покровом».

Повертев письмо в руках, главнокомандующий с равнодушным видом положил его на крестьянский стол.