Кутузов

После приема Суворов, сопровождаемый множеством горожан, прошелся по улицам и посетил гауптвахту. Заметив, что караулу принесен обед, фельдмаршал сел вместе с солдатами и с большим аппетитом поел каши, а затем, как было условлено, поехал к претенденту на французский престол.

В четырехугольном внутреннем дворе Суворова уже ожидал почетный караул гвардейцев-телохранителей претендента. В приемной зале собралась вся свита — герцог Ангулемский, графы д’Аваре и де Гиш, капитан королевских мушкетеров граф де Коссе, многочисленные министры — министры без министерств! — рекетмейстеры, камер-юнкеры, придворные духовники. Претендент на корону Франции уж шел Суворову навстречу, отметив про себя худобу генерала, его маленький рост, лукаво сверкающие голубые глаза, отсутствие парика и расстегнутый мундир. Он несколько поежился, когда Суворов по древнему русскому обычаю сперва поклонился до земли, а затем поцеловал его руку и полу.

— Я счастлив видеть, — высокопарно начал герцог Прованский, — первый меч России и глубоко сожалею о невозможности разделить с вами боевые опасности победы, в которой совершенно уверен…

Суворов изумил претендента первым же своим ответом:

— Бог в наказание за мои грехи, — почти сердито сказал фельдмаршал, — послал Бонапарта в Египет, чтобы не дать мне славы победить его.

Гул недоверия, смущения, восхищения прошел по толпе аристократов, трепетавших при одном упоминании имени непобедимого генерала.

— Ваша шпага есть орудие кары, которое направляет само Провидение, господин фельдмаршал, — торжественно проговорил претендент, приглашая гостя в кабинет для беседы.

Суворов тут же отозвался:

— Надеюсь, ваше величество, сжечь немного пороху, чтобы выгнать неприятеля из Италии! И прошу вас, государь, назначить мне свидание с вами во Франции в будущем году.

В сердце претендента эта уверенность отозвалась болью: и республиканцы оставались для него французами! Он молча наклонил завитую голову, пропуская фельдмаршала в кабинет.

Более часу шушукались аристократы, обсуждая увиденное и услышанное, меж тем как герцог Прованский восхищался той ловкостью бывалого придворного, с которой Суворов поддерживал разговор. Полководец рассуждал о том, что после побед в Северной Италии надобно войти в Дофине, направиться к Лиону, а затем ударить на Париж. Он говорил о провинции Дофине, ее стратегическом положении, экономических возможностях, словно ему довелось жить в ней. По отбытии Суворова претендент, тщательно взвешивая слова, сказал своим придворным:

— Под этой оригинальной оболочкой таятся дарования великого военного гения.

3

Вскорости Суворов был уже в Вильне. На площади перед главной гауптвахтой его ожидали представители военных и гражданских властей, горожане, а также любимый Фанагорийский полк во главе со своим командиром Языковым. Не выходя из экипажа, фельдмаршал принял от полковника почетный рапорт и спросил:

— А есть ли тут мои старые фанагорийцы?

— Есть, ваше сиятельство! — Языков дал знак ветеранам приблизиться.

Тут же около пятидесяти рослых и седоволосых усачей подошли к экипажу:

— Отец!.. Батюшка!.. Здравствуй!

Прерывающимся от волнения голосом Суворов откликнулся:

— Здравствуйте, чудо-богатыри! Русские витязи! Мои друзья милые! Здравствуйте! А! Кабанов? Кириллов? Здравствуйте!

— Ваше сиятельство! Отец ты наш родной, — начал говорить гренадер Кабанов, — возьми же ты нас с собою!

— Хотим! Желаем, батюшка ты наш Александр Васильевич! — подхватили остальные.

Просьба была невыполнимая: согласно утвержденному Павлом расписанию войск фанагорийцам предстояло отправиться в Голландию. Однако, не желая огорчать боевых товарищей отказом, Суворов громко, так, чтобы все слышали, сказал:

— Буду молить о том государя!

Почтовых лошадей переменили, экипаж понесся дальше. Еще стояла снежная зима, дорога была трудной из-за ухабов и сугробов. В одном месте застрявший экипаж вытащили подоспевшие кавалеристы. Пока солдаты работали, Суворов кричал им:

— Ура, ура, храбрые рымникские карабинеры!

Он узнал полк, участвовавший в знаменитой кавалерийской атаке на турецкие окопы под Рымником.

Из-за дурной дороги фельдмаршал в конце концов переменил экипаж на почтовые сани. 3 марта он остановился на несколько дней в своем Кобринском ключе и отдал распоряжение по имению. Только 9-го числа Суворов пересек границу и 14-го вечером прибыл в Вену. Ему отвели покои в русском посольстве, причем посол А. К. Разумовский распорядился вынести из комнат фельдмаршала зеркала и бронзу.

Когда на другой день Суворов отправился с графом Разумовским на прием к императору Францу, толпы любопытных запрудили венские улицы. Тридцатилетний император принял русского полководца чрезвычайно любезно. Суворову был пожалован чин австрийского фельдмаршала, ему подчинили, как главнокомандующему, союзную армию и обещали полную свободу действий. Однако одновременно император попросил его подробно высказаться о предстоящей кампании.