Кувейт. Мозаика времен

Таможенные пошлины в Басре, по сравнению с Кувейтом, были, к слову, значительно выше. В Кувейте они составляли 2 % со стоимости всех поступавших в его порт и вывозимых из него грузов. В конкурентных целях, а также чтобы привлечь в Кувейт торговцев с их капиталами из соседних городов и уделов таможенные пошлины на некоторые категории товаров в кувейтском порту, время от времени, и вовсе отменялись[110].

В зимний период времени для транспортировки товаров морем и совершения торговых вояжей в Индию, на Мадагаскар и Цейлон, торговцы Кувейта использовали суда «жемчужного флота». Сначала парусники шли в Басру, брали там финики и везли их в порты Персии. Затем следовали в Карачи, оттуда – к побережью Восточной Африки. Возвращались в Кувейт через семь месяцев, груженные древесиной и специями, рисом, чаем, мукой и рабами.

Интересные сведения о Кувейте времен правления шейха ‘Абд Аллаха I оставил Карстен Нибур (1733–1815), известный немецкий картограф и натуралист. Состоя на датской службе, он прославился своими путешествиями по арабским странам – Египту, Сирии и Аравии. Среди востоковедов К. Нибур считается одним из самых ярких исследователей-портретистов «Острова арабов».

С декабря 1764 г. по июнь 1765 г., по пути из Бомбея в Копенгаген, он побывал в Маскате и Ширазе, в Абу Шахре, Басре и на острове Харк в Персидском заливе. Собрал информацию о племенах бану халид, бану ка’б и мунтафик, об арабах Абу Шахра и Бендер-Рига. Основываясь на сведениях, полученных им от барона Книпхаузена, тогдашнего главы датской фактории на Харке, К. Нибур поведал миру и об «уделе Сабахов». Отзывается он о нем, как о важном звене торговой цепочки между Индией и Средиземноморьем. Отмечает, что жители Грейна, численность которых составляла не менее 10 тыс. чел., зарабатывали на жизнь торговлей, рыбной ловлей, жемчужным промыслом и судостроением. Лес для постройки судов ввозили из Индии. В летнее время года, в разгар «жемчужной охоты» и рыбной ловли, город, по выражению К. Нибура, пустел. Практически все мужское население уходило в море, и жизнь в городе буквально замирала. Флот Грейна, насчитывал, по его словам, более 800 парусников. Когда возникала угроза нападения на город сильного врага, говорит К. Нибур, то жители Грейна вместе со своим скарбом укрывались на небольшом острове Фелуджи (Файлаке)[111].

Датчане, надо сказать, оставили заметный след в истории Персидского залива. Довольно долго выступили там главными соперниками-конкурентами Английской Ост-Индской компании, позиции которой в данном районе мира усилились на волне ее совместных с персами военных операций по изгнанию оттуда португальцев. К 1639 г., потеснив англичан, датчане сделались «центром силы», как тогда говорили аравийцы, зоны Персидского залива. И только с утратой фактории на острове Харк (1766), последнего из их оплотов в этом крае (Басру и Бендер-Бушир они оставили в 1753 г., а Бендер-Аббас – в 1759 г.), главенствовать в Персидском заливе стали англичане.

Располагались датчане на Харке, когда его посещал К. Нибур, уже совсем не так, как в былые времена: не на правах «хозяев Залива», а на условиях арендаторов, выплачивая шаху Персии довольно крупную сумму за разрешение содержать на острове военный гарнизон в заложенном ими небольшом форте. Вместе с тем, несмотря ни на происшедшие изменения в расстановке сил, ни на утрату былого могущества, вести себя в бассейне Персидского залива продолжали так же, как и прежде. По отношению к англичанам, вместе с которыми, к слову, и изгнали в 1625 г. из Бендер-Аббаса португальцев, – подчеркнуто вызывающе, а по отношению к местному населению – традиционно пренебрежительно, всячески притесняя и обирая его.

Когда же задумали прибрать к рукам жемчужный промысел, то есть завладеть одним из главных источников доходов племен обоих побережий Залива, то недовольство персов и арабов выплеснулось наружу. И приобрело такие ярко выраженные формы и такой размах, что датчанам не оставалось ничего другого, как ретироваться и пойти на попятную. Однако изменить ситуацию к лучшему уже не представлялось возможным. Последствия предпринятого ими шага не замедлили сказаться и на их отношениях с населением обоих побережий, и на политической ситуации в районе в целом. Испытывая на себе мощный прессинг со стороны Англии, в торговом и военном отношениях, датчане противиться ему были уже не в силах. Их торговлю в крае серьезно подтачивал открытый бойкот, объявленный им местными племенами и торговыми сообществами Персии и Восточной Аравии. Столкнувшись со всем этим, равно как и с угрозой попасть в плен к пиратам Мир Муханны, плотно осадившим и взявшим Харк в клещи, датчане покинули остров (1765/1766) и ушли из Персидского залива.