Кувшинки в снегу

– Мы ведь люди подневольные, – пожал плечами Михаил, – послал Великий князь, вот и пошли.

– Ну-ну! – Старик кивнул.

– Вам ведь тоже выгодно наше присутствие, умелые и сильные воины ещё никогда не были лишними, а тут, говорят, разбойнички хана Асыки балуют?

– Так-то оно так, – вздохнул старейшина, – защита нам не помешает, только ведь у защитников свои цели могут быть, с нашими не совпадающие… – Он взглянул Михаилу в глаза. – Чего вы хотите? – раздался его прямой вопрос.

– Выжить! – так же прямо ответил Михаил.

Ответ старику явно понравился. Он улыбнулся и похлопал Михаила по плечу.

– Ну, тогда нам по пути, сынок. А разбойнички ханские нынче явятся. Они ведь бестии хитрые, вот уже два года не нападали, дают, черти, жирок нарастить да запасов подкопить, чтоб потом разом стряхнуть с нас поболее. Мы вот каждое лето за рекой сторожевых ставим, да не всегда им нас упредить удаётся, иногда смерть их быстрее настигает.

– Батя! – Михаил не знал, как подступиться к интересующей его теме. – Как ты смотришь на то, что мы здесь настоящую крепость построим?

– Потеснить старика хочешь? – старейшина хитро прищурился. – Да ладно, давно пора дела в другие руки передавать, староват я, как и городище наше, только вот с сынками моими посоветоваться надо, они на это своё мнение иметь могут. Но и они в одиночку добрую оборону организовать не смогут, слишком многих ребят мы два года назад потеряли, а новые воины ещё не наросли. Да и какие мы Московскому княжеству противники!? Мы с тобой, князь, к этому вопросу ещё вернёмся, а сейчас иди почивай, утро-то, оно вечера мудренее!

Старик тяжело поднялся, и Михаил, проводив его взглядом, тоже пошёл укладываться спать. Хитёр старик: не хочется ему власть передавать, но и открытого неповиновения не выказывает, хочет, чтобы и волки сыты, и овцы целы, Михаил хмыкнул – посмотрим, что у старика получится.

* * *

С утра княжеский отряд переправился через Колву и уже к вечеру добрался до Искорского городища. Ворота открыли сразу, их явно ждали, молва о прибытии московского наместника разнеслась быстро. Городище было крупное, больше, чем Троицкое или Покча, да и русских в селении было больше, чем коми-пермяков. Командовал всеми статный светловолосый парень, Ефим, с открытым, твёрдым взглядом голубых глаз. Михаилу он сразу понравился, чувствовалась в городище мудрая, хозяйская рука. Парень смутился под тяжёлым, непроницаемым взглядом княжеских глаз, когда его попросили представиться. Сказал, что называют его здесь воеводой, хотя воев у него всего два десятка, да и те больше обучены ножами да вилами махать, чем мечом. Отец его, старейшина, помер два года тому назад, а Ефим для такого звания молод ещё, вот и зовут воеводой. Михаил улыбнулся и ободряюще похлопал парня по плечу: «Знать, судьба тебе воеводой быть, будешь здесь теперь моим воеводой и наместником, я тебе двоих своих дружинников осправлю, будут тебя и твоих воев боевому мастерству обучать». Михаил махнул Захару, и тот быстро принёс дорожный мешок князя. Михаил запустил в мешок руку и достал оттуда меч в серебряных ножнах с бирюзой в рукоятке: «Вот, прими, Ефим, своё назначение и княжеский дар и принеси клятву верности своему князю». Глаза парня при виде меча вспыхнули такой неподдельной радостью и восторгом, что Михаил понял, что приобрёл ещё одного верного человека. Достав клинок из ножен и, полюбовавшись, как свет играет на отточенной стали, Ефим опустился на одно колено и, склонив голову, пылко поклялся своему князю в верности. Они ещё долго сидели, обсуждая положение Пермской земли и необходимость её объединения, прежде чем разошлись спать. А рано утром отряд Михаила двинулся кратчайшей дорогой назад к дому. По дороге они заметили прекрасного крупного лося и не удержались, решили загнать животное. В итоге охота и разделка лося затянулись до вечера, и они заночевали на небольшой поляне у ручья. Наутро, довольные удачным походом и охотой, дружинники споро двинулись к Покче с мешками, набитыми мясом, спеша похвастаться перед друзьями. Они уже приближались к переправе, когда Никита резко остановился и втянул ноздрями воздух. «Дым! Чувствуете?» – его голос звучал настороженно. Отряд замер, все прислушивались и принюхивались. В воздухе действительно всё отчётливей пахло дымом. «Лес горит?» – спросил Захар. Никита отрицательно покачал головой. «Нет, скорей Покча, чувствую, мясом горелым пахнуло». Дружинники вцепились в удила, готовые сорваться с места и понестись напролом к Покче, но Михаил остановил их. «Идём в обход, переправимся чуть дальше от Покчи, чтобы нас не заметили и не перестреляли во время переправы, обойдём и ударим с тыла», – приказал князь. Они свернули с тропы, ведущей к переправе, и поскакали вдоль реки напролом по чащобе. Ветки хлестали Михаила по лицу, копыта коня путались в папоротнике, хвоще и низкорослом кустарнике, и всё же, прижавшись к конской спине, он всё погонял и погонял Снежка.