Кувшинки в снегу

Плечо Михаила было уже перетянуто свежей тканью, которая пахла травами и едва различимо цветущим шиповником. Лилия уложила старую повязку в сумку и поднялась.

– Мне пора, темнеет уже, старайтесь пока поменьше двигать правой рукой, я приду через пару дней проверить, всё ли в порядке. – Она плавно двинулась вдоль мостков к берегу.

– Лилия! – Он не мог смотреть, как она уходит, и не знал, как это у него вырвалось:

– Я тебя провожу! – Её брови удивленно поднялись.

– Вообще-то у меня есть провожатые.

– Кто? – нахмурился Михаил. Она тихонько свистнула, и из прибрежного куста показалась взлохмаченная и оскаленная голова волка, которого явно оторвали от пожирания чего-то очень вкусного.

– А?! И всё-таки в окрестностях ещё могут бродить кочевники, так что я пройдусь с тобой. – Он не хотел признаться даже самому себе, что ему хочется побыть с ней ещё немного.

– Ну, если вам не трудно, то пожалуйста, – Лилия улыбнулась, и в груди Михаила сладко защемило от этой улыбки.

Лилии вдруг стало так радостно оттого, что он напросился провожать её, что он идёт рядом, такой сильный, такой красивый, ей даже хотелось петь, но она постеснялась. Эта её бьющая через край радость вылилась в бесконечную болтовню о погоде, о лесе, который она так любила и знала в нём каждый кустик, о матери и о книгах. Она всё говорила и говорила, а князь смотрел на неё почти безотрывно и, в ответ на её вопросы, только утвердительно кивал или отрицательно качал головой. Ей хотелось рассказать о себе всё и всё узнать о нём, но он подтвердил только то, что она и так знала, что наместник из Вереи, и что в Москве у него остались отец и брат. Она рассказала об охоте в этих краях и о своём любимом оружии – луке, похвасталась, что настреляла достаточно соболей, чтобы обменять их в следующий приезд купцов на меч. Только тут Михаил усмехнулся и поинтересовался, что она с этим мечом будет делать. Лилия обиженно поджала губу.

– Научилась же я хорошо стрелять из лука, научусь и с мечом обращаться. – Князь всё-таки не выдержал и хмыкнул.

– Нет, милая, тут без наставника ничему не научишься, разве что мечом, как дубиной, пользоваться, так дубья в лесу полно, зачем драгоценных соболей переводить, лучше шубу себе сшей. – Лилия зарделась, она услышала и насмешку в его голосе, и это слово «милая». И всё же спросила: – Можно я иногда буду смотреть на ваши занятия с дружинниками?

– Можно, конечно, только толку от этого мало будет.

– Ничего, мне хватит.

Среди деревьев показался огонёк освещённого лучиной окна.

– Ну, вот мы и пришли. – Лилия повернулась к князю, и их глаза встретились, дыхание перехватило. Такого с ней ещё не было, сказать «до свидания» и уйти было очень тяжело. Она не могла оторвать взгляда от этих пронзительных тёмных глаз под густыми бровями, в которых плескалась почти физическая боль. Она ведь лекарка, а помочь ему ничем не может. Машинально она подняла руку и нежно провела по его виску. Князь отшатнулся, как будто она его ударила. «Всё, уходи!» – хриплый голос прозвучал грубо. Он резко развернулся и пошёл прочь.

Опять?! Опять она столкнулась с его резкостью. Дура, не надо было лезть со своими нежностями. Наверняка он все ещё любит свою жену, и ему противны чужие прикосновения. Она ведь и сама не любила, когда её трогают, что вдруг на неё нашло. Почему её так тянуло к этому мрачному человеку. Переход от радости к разочарованию был таким резким, что ей показалось, что ноги её и всё тело налились свинцом. Она еле дошла до дома и тут же, не раздеваясь, повалилась на кровать. Мать озабоченно посмотрела на неё со своей постели, но ничего не сказала и даже не стала заставлять ужинать. Она чувствовала, когда с дочерью можно поговорить, а когда лучше не трогать, и только молча потушила лучину.

* * *