Кувшинки в снегу

– Да живы и почти здоровы благодаря твоим стараниям! Ребята, кто поздоровше, разбежались все, кто на рыбалку, а кто и к девкам, быстро от ран оправились, видать, ты дело своё знаешь! А как тебя, кстати, по батюшке-то? К такой знахарке, может, и поуважительнее стоит обращаться? – Иван отложил нож в сторону.

– Да не стоит! Я привыкла, что просто Лилия. А по батюшке Афанасьевна я, как говорит мама, а сама-то я отца не видела никогда. Мама говорит, приезжий он, купец, вот только сгинул где-то и весточки не послал.

– Бывает…

– Вы мне зубы-то не заговаривайте, лучше дайте я раны осмотрю да свежей мазью помажу, а вы вот выпейте. – Она сунула в руки Ивану фляжку с травяным отваром и занялась перевязкой. Про князя она решилась спросить, когда закончила перевязывать Фёдора.

– А что князь? Тоже, небось, делом занят, не бережётся?

– Князь? Вчера видел, с мужиками лес ходил валить, а сегодня и не выходил вроде, а ты вон Прохора спроси. – Прохор как раз вошёл в избу, стоял, оглядываясь и моргая. Заметил Лилию и обрадовано поспешил к ней.

– Слава Господу, ты здесь! Я уж хотел было за тобой в лес ехать, Рыжика взнуздал. А ты вона где!

– А что случилось?

– Да князь в горячке! Утром не встал, ну, я думаю, может, устал с вечера, хочет выспаться, я и отошёл. Ну а как он к полудню не вышел, так я и заподозрил неладное. Стучу, а он не отвечает, пришлось на свой страх дверь ломать, а он там весь красный лежит и бредит. Никого не узнаёт, мечется.

Всю эту тираду Прохор выдал, волоча Лилию к княжеским покоям. Лилия и сама уже бежала, прижав сумку с лекарствами к груди.

– Господи! Как же такое могло произойти, рана ведь уже подживала!

– Дык, чо говорить! Князь последнее время как одержимый работает, ни себя, ни людей не жалеет! Рана, не рана!

У дверей княжеских покоев уже толпились обеспокоенные дружинники. Прохор тут же разогнал их, рявкнув, чтобы убирались и не мешали лекарке.

У Лилии болезненно сжалось сердце при взгляде на Михаила. У него явно был жар, щёки покрывал неестественный румянец, губы пересохли, одеяло и рубаха, отброшенные, валялись на полу. На князе были только портки и повязка на плече, которая стала коричневой от засохшей крови. Лилия кинулась к нему и прижала ладонь к разгорячённому лбу.

– Господи, прости! Это я виновата! Надо было раньше прийти, проверить! Рана воспалилась! Прохор, давайте скорее, принесите тёплой и холодной колодезной воды, чистые полотенца и простыню.

Прохор, стоявший у двери, причитающий и подвывающий что-то о своём недогляде, сразу не понял, о чём его просят, пришлось повторять, после чего он рванул с места так, как будто за ним медведь гнался.

Лилия быстро откопала в сумке жаропонижающий настой, откупорила пробку глиняной бутылочки и поднесла к губам Михаила. Горькая жидкость полилась в горло, он недовольно мотнул головой, пришлось придерживать его руками и поить насильно. Он приоткрыл глаза, мутным взглядом посмотрел на Лилию, пересохшие губы едва двигались.

– Зачем ты преследуешь меня? Мучаешь меня? Отстань! Изыди! Опять мерещится! – Он снова прикрыл глаза. Лилия грустно усмехнулась, всё-таки князь её считает ведьмой, как беса изгоняет. Да хоть кем пусть считает, лишь бы выздоровел! А на больных не обижаются, пусть хоть сто раз выгоняет, она не уйдёт, пока не удостоверится, что он здоров.

С шумом ввалился Прохор с тазиком тёплой воды, позади него Аксинья тащила ведро холодной и ворох полотенец. Лилия тут же намочила тёплой водой заскорузлую повязку князя и, аккуратно сняв её, обработала рану. Выгнала Аксинью и, попросив Прохора придержать князя, стянула края разошедшейся раны, сделав несколько стежков. Наложила слой свежей травяной мази и замотала рану чистой тканью. Она с тревогой, виновато вглядывалась в лицо князя. Если бы не её обида, она давно бы уже побывала в деревне и предотвратила это воспаление. И князь был бы сейчас здоров и полон сил! Она попросила Прохора принести ей стул, сказав, что побудет с князем, пока ему не полегчает, налила в ведро холодной воды немного яблочного уксуса и, намочив полотенце, стала обтирать пышущего жаром Михаила.