Кувыр-коллегия

Но самый восход его карьеры пришелся на царствование Анны Ивановны….

Вот к этому человеку и отправился Пьетро Мира тем вечером. Шут принял его и усадил за роскошный стол, на котором было обилие вин и яств. Так в Италии и владетельные князья не каждый день едали.

Балакирев был высокого роста, как в России говорили, статей гвардейских, широкоплечий, могучий богатырь. В этом они с Мира были похожи. Они не были карлами или уродцами. Это были шуты особого рода.

— Садись и угощайся, Петро! Водку пьешь ли?

— Мошно, — по-русски произнес Мира.

— Можно, можно. А то вино какое питие? Государь Петр Великий токмо водку жаловал. И говори по-немецки.

— Но мне нушен практик!

— Ничего, язык русский, хотя и сложен, но со временем освоишь его. Давай по первой.

Они выпили по чарке водки.

— Видал тебя в деле, молодец. Видал. Далеко пойдешь при нашем дворе. Это я, Балакирев, говорю тебе. А я знаю, что говорю.

— У вас у русских странные обычаи, так не похожие на наши. И мне трудно вас понять, — по-немецки ответил Мира.

— Да все ты понял, парень. Не прибедняйся. Вон как карьера твоя при дворе поперла. И покровителя ты себе хорошего подобрал. Граф Бирен большую силу при дворе императрицы имеет. Но многие его падения жаждут. Слишком многие.

Они снова выпили.

— А кто твой покровитель при дворе? — напрямик спросил Мира.

— Много знать хочешь. Не такой пьяный Ванька Балакирев чтобы с двух чарок проболтаться. Да и перепить меня тебе не под силу. Или думаешь, что я тебе все свои тайны выскажу вот так просто?

— Нет. Я знаю, что дело имею с умным человеком. Да и не выведать тайны я пришел. Мне нужен союзник при кувыр коллегии. И я выбрал тебя.

— Меня? — усмехнулся Балкирев. — И кто тебя сказал, что я стану таким союзником?

— Да ведь я одинок при дворе среди шутов и группировок придворных. А граф Бирен, хоть и могучий покровитель, но окружение шутовское мне знать надлежит.

— Ты уже понял, что такое кувыр коллегия при дворе нашем, Петер? — спросил Балакирев, снова разливая водку. — Поняли ли какая сила в ней?

— Немного понял. Влияние на императрицу шуты большое имеют.

— Вот именно. При государе Петре Великом такого не было. Тот также шутовство любил, но не так как нынешняя государыня.

— А тебя, Иван, недавно палкой Рейнгольд Левенвольде побил. Так ли это?

— Побил. Меня многие бьют. На язык я не воздержан. Но Левенвольде я трепал и трепать своим языком буду. А спина моя крепкая и многое выдержит. Да и платил мне этот самый Рейнгольд чаще чем бил меня.

— Много ли чести языком его трепать? — усмехнулся Мира.

Они снова выпили. Балакирев понял, что этот новый шут пришел с чем-то конкретным.

— Неужели у тебя что-то иное на думке есть? Ты, я слыхал, кинжалом владеешь? И хорошо владеешь.

— Да. И не только кинжалом, но и шпагой. Но холодное оружие здесь не при чем. Сейчас мы своими шутовскими методами станем действовать.

— Говори, что задумал.

— Рейнгольд Левенвольде обер-шталмейтер двора её императорского величества жениться надумал. Знаешь ли про то?

— А как не знать. Про это все при дворе знают. Варьку Черкасскую он себе приглядел. Знатная невеста. Одна у папаши своего кабинет-министра князя Черкасского одна. А он богатейший человек в России.

— И породнившись с Черкасским Левенвольде усилятся при дворе русском. А мне этого не нужно. Мне и графу Бирену. Понимаешь меня, Иван?

— А ты, шельма, умен! — вскричал Балакирев. — Умнее чем я думал. Карл Густав фон Левенвольде старший брат Рейнгольда царице близок и Бирена от её спальни отлучить желает. И Бирену тот брак не нужен.

— Не нужен. Верно. И нам свадьбу расстроить надобно. С тем и пришел к тебе.

— И как же ты желаешь свадьбу Рейнгольда и Варьки расстроить? Сама императрица в роли свахи выступила. Ведь до этого Черкасский дочку за князя Антиоха Кантемира прочил, того, что теперь послом России в Лондоне служит. Но императрица Черкасскому тогда молвила (сам то слышал): "Придет к тебе, князь Алексей, наш обер-шталмейстер Ренгольд Левенвольде сегодня. И просьбу его я одобряю. Чуешь ли, князь?" Черкасский тогда кланяться стал и ответствовал: "Чую, матушка государыня. Все по воле твоей свершиться". И князь старому жениху Антиошке Кантемиру отказал, и про обручение Варьки с Рейнгольдом объявлено было.

— Но они пока жених и невеста, но не муж и жена.

— И что с того? Коли императрица Анна за него хлопочет. Что может Рейнгольду помешать жениться на Варьке?

— Скандал, — произнес Мира. — Большой скандал при дворе.

— И как его устроить?

— А вот здесь нам с тобой подумать стоит. Как княжну Черкасскую с женихом её крепко поссорить.

— Давай выпьем еще. Водка она мозги прочищает. Может чего и придумаем.

Балакирев снова наполнил чарки….

Год 1735, май, 30 дня, Санкт-Петербург. Императрица и Бирен.

Эрнест Иоганн Бирен провел ночь в спальне императрицы Анны. И уже под утро решился предложить государыне свой план. Вернее план Либмана. Но начал он издалека.

— Анхен, Остерман уже придумал, где достать денег?