Кувыр-коллегия

— Вы не слишком умны, генерал, — снисходительно ухмыльнулся Остерман. — Он уже не посланник короля Августа. Нет. Он займет место Бирона.

— И мне надобно следить за настроениями умов в столице? — понял Остермана Ушаков. — Но понравиться ли Линар русской гвардии?

— Нет. Не понравиться. Потому я говорю вам это, генерал. Следите за устоями власти государственной. Скоро у нас будет новая императрица.

Ушаков с удивлением посмотрел на Остермана. О чем это он? Неужели он желает короновать Анну Леопольдовну?

— Вы меня поняли, генерал? Малолетний император Иоанн III еще не достиг и одного года. Может ли он править империей? И нам нужна императрица. Кто же подойдет лучше Анны II? И вы займете при императрице видное положение. Вы станете за моей спиной. Анну мы коронуем как временную императрицу до совершеннолетия законного императора Иоанна! И все формальности будут соблюдены.

— А что вы скажете о принцессе Елизавете? — спросил Ушаков.

— Её мы также снабдим короной. Она выйдет замуж за принца Людвига Брауншвейгского и получит корону Курляндии, Лифляндии и Семигалии.

— Хитро придумано, граф, — согласился генерал. — Но согласиться ли Елизавета Петровна выйти за принца Людвига?

— Он родной брат принца Антона. Сей брак примирит две линии Романовых Ивана и Петра….

Граф Андрей Иванович Остерман составил новую коньюктуру придворную. И она сулила ему много. Он мог стать настоящим правителем России….

Год 1740, декабрь, 4 дня. Санкт-Петербург. Пьетро Мира и Лейба Либман.

Лейба Либман принял освобожденного из крепости Пьетро в своем доме.

— Здравствуй! Рад тебя видеть, Лейба! Это тебе я обязан своей свободой.

— Здравствуй! Но пока это еще не свобода, Пьетро! За свободу тебе предстоит бороться. Тебя отпустили не просто так.

— Я в этом не сомневался. И никогда бы не пообещал Остерману сделать то, что он просит, если бы не твое письмо. Я не желаю отдавать ему своих денег. Я приехал в Россию за состоянием, и я его заработал. Почему я должен все отдать Остерману?

— А отдавать тебе ничего не придется, Пьетро. Мы с тобой обманем Остермана.

— Вот как? И как мы это сделаем?

— Садись в кресло и выпей вина.

Пьетро сел в кресло и протянул ноги к камину. Банкир подал ему бокал, и он сделал глоток.

— Отменное! — похвалил он вино.

— Еще бы. Мне привезли его из Испании. Небось в крепости вином хорошим не потчевали?

— Ни вином, ни теплом, Лейба. Жуткий холод в сыром каземате и жуткая еда.

Либман сел рядом с ним:

— У меня не все новости хорошие, Пьетро.

— Хорошего я уже давно не жду. Так что говори смело.

— Мне уже завтра предстоит отправиться из России. Пасы для меня уж выписаны. А вот твои пасы Остерман подпишет лишь, когда получит твои деньги, Пьетро.

— Но я не намерен отдавать ему денег, Лейба.

— Вот в этом и главная наша трудность. Если Остерман поймет, что ты желаешь его обмануть, он снова упрячет тебя в крепость. Он теперь большая сила при дворе. Практически он управляет империей. Не знаю, надолго ли, но пока он правитель. И с ним приходиться считаться.

— Но ты что-то придумал? Не так ли? — спросил банкира бывший шут.

— Конечно. Нам с тобой предстоит сыграть с Остерманом последнюю прощальную шутку.

— Я готов.

— Тогда вот тебе вексель на 100 тысяч золотых в моем банке в Митаве. Ты его подпишешь и передашь секретарю Остермана сегодня. Так ему было обещано.

Пьетро с удивлением посмотрел на банкира.

— Да ты передашь ему вексель. И я буду обязан по сему векселю заплатить. И Остерман пошлет за деньгами в Митаву.

— Но я не желаю платить! — вскричал Мира.

— И не нужно. Ибо твои деньги ты возьмешь у меня сейчас.

— Сейчас? — удивился Пьетро.

— Да. У моего стола тебя ждет бумага и перо. Ты напишешь мне расписку в получении 100 тысяч. И я тебе дам 100 тысяч золотых талеров, дабы тебе не обменивать деньги, когда попадешь в Европу.

Пьетро удивился. Он знал, что у Либмана не может быть такой суммы, да еще в талерах. Иначе его бы ободрали как липку люди Остермана. Либман понял, о чем он думает, и улыбнулся.

— Ты прав таких денег у меня быть не может, Пьетро. Но мне их дал Рейнгольд фон Левенвольде. А ему сию сумму дала вчера сама Анна Леопольдовна. И оную сумму он должен перевести в Дрезден ювелирам для огранки партии бриллиантов, которые правительница получила от заводчика Демидова в подарок.

— И Левенвольде передал деньги тебе? — удивился Пьетро.

— Ренгольд игрок, Пьетро. И ему надобно платить карточные долги. И я обещал, если эти деньги он переведет через мой банк, заплатить ему 10 тысяч рублей серебром процентов.

— Но эти проценты…

— Да, они пропадут для меня. Но сие не страшно, Пьетро. Я как представлю себе рожу Остермана, так мне и 20 тысяч не жалко.

— Значит, ты мне заплатить мои сто тысяч из денег правительницы Анны Леопольдовны?

— Именно так! А затем твои деньги я перевезу в Дрезден со специальным курьером. А когда ко мне подоспеет курьер Остермана из Петербурга, то я предоставлю чему твой погашенный вексель и вексель Рейнгольда Левенвольде. А деньги Левенвольде это деньги самой правительницы России принцессы Анны Леопольдовны, матери нового русского императора Иоанна III.