Кувыр-коллегия

Он свернул на улицу Грязную, которую такоже именовали и Преображенской Полковой улицей, и здесь все и началось. Из проулка выпрыгнула пролетка извозчика, и лошади едва не раздавили его. Пьетро успел отскочить в сторону.

— Куда ты едешь, болван? — спросил он кучера.

Но тот не ответил, а стеганул его кнутом. Этого Пьетро вообще не ожидал. И его треуголка плюхнулась в грязную лужу.

Из пролетки выскочили три офицера и бросились на него. Грянул пистолетный выстрел. Пуля оцарапала щеку шута. И он потянулся к шпаге, но обнажить клинок не успел. Его сшибли с ног ударом кулака.

"Бирон был прав!" — мелькнуло в голове шута.

Его стали бить ногами. Рядом заголосила какая-то женщина. И возможно Миру убили бы насмерть, но сбоку на офицеров налетел высокий мужчина. Он растолкал их и двоих уложил ударами кулака.

Мира сумел подняться на ноги и бросился помогать своему спасителю. Он ударил первого к нему офицера и тот упал. Его шляпа свались, и он узнал Булгакова.

— Снова ты, поручик! Все не угомонишься?

— Шут! — с ненавистью выкрикнул тот.

— Острота моей шпаги тебя не впечатлила? Так попробуй вот этого!

Он ударил упавшего Булгакова ногой в лицо. Тот потерял сознание. Остальные нападавшие также уже лежали на мостовой. Мира посмотрел на своего спасителя и узнал подполковника Альбрехта.

— Господин Альбрехт? Вы здесь? — по-немецки спросил он. — Это чудо.

— Нет, сеньор Мира. Это не чудо. Это приказ герцога Бирона. Я дал слово, что волос не упадет с вашей головы. Чем вы так разозлили этих господ? Вы знаете их?

— Сегодня имел честь познакомиться.

— Только сегодня? И они уже столь вас "полюбили"? Вы мастер заводить "друзей" сеньор. А Булгакову вы выбили передние зубы. Поделом мерзавцу….

Год 1739, октябрь, 13 дня. Санкт-Петербург. При дворе. Выход государыни императрицы.

13 октября государыня императрица Всероссийская Анна Ивановна явилась своим придворным в халате и платке, которым повязала голову, словно простая мещанка.

Анна пристально осмотрела всех, кто собрался. Ни придворные, ни шуты, ни фрейлины, ни офицеры, ни статс-дамы, никто не ускользнул от пристального внимания императрицы.

— Где Ванька Балакирев? — спросила она.

— Я здесь, матушка государыня, — вышел вперед из-за спин Кульковского и Лакосты Балакирев. — Здесь твой шут верный.

— Верный? Это ты то верный? Ох, Ванька! — Анна погрозила шуту пальцем. — Смотри мне! А где Адамка?

— Я здесь государыня, — Мира низко полонился царице.

— Говорил мне нынче светлейший герцог Бирон, что обидели тебя. Так? — строго спросила Анна.

— Нет, матушка государыня милостивая. Никто не обижал шута твоего Адамку.

— Не лукавь! — предостерегла его императрица. — То не тебя вороги обидеть хотели. Не тебя. А верного слугу престола нашего, любезного нам, герцога Бирона. А через него и меня грешную. Ушаков!

Вперед вышел глава Тайной розыскных дел канцелярии генерал Андрей Иванович Ушаков.

— Я здесь и к услугам вашего величества!

— Ты все уже знаешь?

— Так точно, ваше императорское величество! — гаркнул в ответ Ушаков. — Все про сие дело мне ведомо.

— Так расскажи мне, что там произошло, когда я в постели лежала и делами не занималась.

— 11-го дня, матушка, сего месяца, поручик Преображенский Булгаков, что в должности секретаря своего полка состоит, вызвал шута твоего Адамку на поединок. С чего вызвал того мне не ведомо. Никаких ссор меж ними до того не было. И Адамка того Булгакова обезоружил и шпажонку из его руки выбил. На том они и разошлись, матушка. Но Булгаков с дружками решились шуту твоему отомстить за то. И подстерегли его на Грязной улице.

— И что далее?

— А далее они набросились на Адамку и с ног его сбили. Но как раз наш подполковник Альбрехт мимо проходил и твоего шута от погибели спас.

— Кто были офицеры сии? — спросила императрица.

— Поручик Булгаков, матушка, поручик Яковлев, поручик Ростопчин, да прапорщик Егоров, — ответил Ушаков.

— Они, стало быть, меня уже похоронили, генерал? Думали, помрет Анна и делать можно, что захочется? Много воли взяли! Да я еще жива! Булгакова арестовать и голову ему срубить! Яковлева, Ростопчина и Егорова офицерских званий лишить и сослать подалее в гарнизоны захудалые. И каждого перед тем бить плетьми. По сто ударов каждому! Понял ли меня, Андрей Иваныч?

— Все будет исполнено по воле твоей матушка-государыня.

— А как Булгакову станут голову снимать, на то я сама посмотреть желаю! Герцог! — Анна повернулась к Бирону.

— Я здесь, Анхен.

— Отчего я Куракина здесь не вижу? Он к моему утреннему выходу уже и являться не желает? Такоже меня похоронил?

— Я здесь матушка государыня, — из-за спин придворных вышел, протолкавшись, князь Куракин, и низко склонился перед императрицей.

— Так это ты не хотел службу нести у дверей спальни моей? Тебе при молодом дворе лучше?

Голос Анны задрожал от негодования. Куракин испугался и пал на колени.

— Что ты, матушка-государыня! Я ежечасно бога молил о драгоценном здравии твоем. Как могла подумать, что служба при особе твоей мне не мила.