Кузен Марк

- Подружка, - тихо проговорила Селеста, - а что если ты совершаешь величайшую ошибку в своей жизни? Ведь ты, кажется, и сама без ума от этого красавчика.

- Нет, - воскликнула Дамарис, - он мне не нужен. этого не будет никогда. - Она схватила Селесту за руку. - Селеста, если ты любишь меня, то никогда не оставляй меня с ним наедине!

- Хорошо, милая, как скажешь, - озадаченно пробормотала Селеста; неужели Кристиан позволил себе что-то лишнее? Она выпрямилась. - Не бойся, крошка, думаю, я смогу с ним поладить. Спокойной ночи.

С этими словами она удалилась к себе, а Дамарис еще долго сидела на пуфике, устремив взгляд на незашторенное окно, через которое в комнату лились серебристые потоки лунного света. Влюбиться в Кристиана Тревора означало бы для нее настоящую катастрофу. Она не сомневалась в том, что у него не было и быть не могло каких бы то ни было серьезных намерений, так что она должна приложить все усилия для того, чтобы поскорее подавить в себе нежелательные эмоции, которые он сумел пробудить в ее душе. И уж впредь быть осмотрительней и ни под каким предлогом не оставаться с ним наедине. Селеста ей в этом поможет, да и каникулы, к счастью, были довольно короткими. К тому же, возможно, ей повезет еще больше, и Кристиан вернется к заброшенной им работе в лесу. А потом каникулы закончатся, и он навсегда уйдет из ее жизни. Останется перетерпеть последний семестр в школе, и она возвратится в Рейвенскрэг, к дожидающемуся ее там сэру Марку Триэрну. Так что, наверное, будет не так уж трудно унять свое непокорное сердце и держаться подальше от коварного обольстителя. Из сада по-прежнему доносились соловьиные трели. Дамарис решительно подошла к окну и задернула шторы, как бы разом отсекая от себя и лунный свет, и птичье пение, и воспоминание о поцелуе Кристиана. Лунный свет призрачен, как паутина, думала она; вопрощением же реальности для нее были серые скалы родного Рейвенскрэга, в котором она оставила частицу своего сердца.

* * *

Воплотить в жизнь намерения Дамарис оказалось совсем не сложно, так как узнав от Дональда о появлении в сосновом лесу жука-короеда, Кристиан снова с головой ушел в работу, уходя в лес рано утром, чтобы самолично оценить нанесенный насекомыми ущерб и обсудить меры по борьбе с вредителями. Девушки чувствовали себя несколько уязвленными - хотя Дамарис была даже рада такому повороту событий - но у них не было иного выхода, как смириться с подобным соперничеством и понять, что в данное время все помыслы Кристиана заняты изучением повадок коварного жучка, и ему сейчас не до ухаживаний.

- Он очень увлеченный человек, - сказал как-то Дональд в ответ на шутливое замечание Дамарис, - обожает лес и стремится узнать о них все, что только возможно. - Они по-прежнему встречались каждый вечер за обедом, но Селеста упросила мать разрешить ей занять другое место за столом и из кожи вон лезла ради того, чтобы внимание соседа по столу всецело принадлежало лишь ей. Дамарис же беседовала с Дональдом, который всегда был рад обсудить с кем-нибудь свою работу и планы на будущее. Он надеялся поступить на работу в Британскую комиссию лесов, так что беседа по большей части шла о выращивании, прореживании и вырубке деревьев. Слушая эти лекции, Дамарис не раз пожалела, что в Рейвенскрэге не было лесов. А то она могла бы сообщить кузену Марку немало ценной информации. Время от времени Кристиан бросал на нее озадаченные взгляды, но Дамарис делала вид, что не замечает итого. Однако эта маска безразличия давалась ей с большим трудом. Очень часто ей очень хотелось принять участие в шутливом разговоре, что велся на другом конце стола, в который вносил свою лепту и мосье де Вальмонд, неоднократно пытавшийся и ее вовлечь в общую беседу, но она всякий раз вежливо давала понять, что ей это совсем не интересно и продолжая с завидным упорством выслушивать бесконечные монологи Дональда. Мосье же лишь удивленно вскидывал брови, и в конце концов пришел к выводу, что первое впечатление, как ни прискорбно, бывает обманчиво, и симпатичная с виду девушка может на деле оказаться "синим чулком". Настоящая англичанка, озабоченная лишь расширением собственного кругозора. Какая жалость, думал он. Ведь она такая хорошенькая, да и обаяния ей не занимать, а все это пропадает впустую. Зато его собственная дочь была явно в ударе. Карие глаза сверкали, белые, ухоженные ручки жестикулировали, а пухлые губы улыбались. Кристиана, похоже, забавило это представление, устроенное специально для него, и он с готовностью принял правила игры, лукаво поглядывая на девушку и отпуская остроумные замечания.

После обеда Селеста вцепилась в него сразу же, как только он вышел с гостиную, чтобы выпить кофе, и увлекла его за собой, чтобы он включил для нее проигрыватель с ее любимыми записями; телевизора в замке не было. Иногда она просила перенести проигрыватель в комнату попросторнее, чтобы можно было потанцевать. Однажды во время подготовки к подобному вечеру с танцами Кристиан подошел к Дамарис и пригласил ее составить им компанию. Она лишь покачала головой.