Кузен Марк

- Что ж, твой розыгрыш удался. Что же касается Розиты, то тебе, наверное, никогда не понять, в каком трудном положении оказывается мужчина, когда женщина сама вешается ему на шею, особенно если при этом она еще и гостит в его доме.

- Но... но ведь когда я просила тебя, ты сказал, что собираешься на ней жениться.

- Я не говорил ничего подобного. Я сказал "может быть", а это может означать все что угодно или вообще ничего. Ты ведь тоже не была слишком обходительна со мной, не так ли, дорогая?

- О, Марк, - прошептала Дамарис, - какой же я была дурой... - но затем она припомнила еще кое-что. - Но Элена сказала, что Розита выходит замуж, она даже приглашала меня погостить у них после ее свадьбы, и я, разумеется, подумала, что она выходит замуж за тебя. Разве у нее... есть еще кто-то?

- Определенно. Розита не привыкла терять время даром, - сухо сказал он. - Когда я сказал ей твердо и определенно, что у нас ней ничего не получится, она не сильно-то и огорчилась, заявив мне в ответ на это, что выходит замуж за какого-то Мануэля Рамоса. Этого жениха ей подыскал Педро.

- Но... разве между вам не было романа? Элена говорила...

Он сел поудобнее, притягивая ее поближе.

- А тебе обязательно цитировать мою сестру? То, что она говорит, еще не истина в последней инстанции. Я никогда не стал бы заводить роман там, где меня все знают, я же не идиот какой-нибудь. - Неприкрытая циничность этого замечания лишь прибавил ему убедительности. - Дамарис, а ты что, меня к ней приревновала?

- И что из этого? - с вызовом спросила она.

- Когда человек безразличен, то его ревновать не будут.

- Ты мне никогда не было безразличен, - проговорила она так тихо, что ему даже пришлось наклонить голову, чтобы расслышать ее слова. - Я злилась на тебя, ненавидела, и даже... любила...

- Любила меня?

- Так, глупое девичье увлечение... школьницы всегда в кого-нибудь влюбляются. Я пыталась выбросить эти мысли из головы.

- Но почему?

- Потому что... потому что ты никогда, ни разу, даже не намекнул на то, что любишь меня. - Она замолчала, и уткнулась лицом в его плечо.

Еще какое-то время он сидел молча, а когда все-таки заговорил, то в его голосе послышалась нехарактерная для него робость.

- Я не знаю, что такое любовь, Дамарис. Каждый человек вкладывает в это слово свой собственный смысл, но только того, что я чувствую к тебе, я никогда не чувствовал ни к одной другой женщине - разумеется, я просто обязан был сказать эту банальность, - она рассмеляся. - И тем не менее, это так. У меня были и другие женщины, но все это было так, несерьезно. Я расставался с ними безо всякого сожаления, но когда ты захотела разорвать нашу помолвку, то моя жизнь вдруг стала какой-то пустой и бесцельной. Я решил отпустить тебя лишь потому, что посчитал, что с тем, другим, человеком ты будешь более счастлива, чем со мной.

Ребенок у нее на руках зашевелился и захныкал. Плуто поднял голову и навострил уши. Дамарис это заметила.

- Он что-то услышал, - сказала она. - Может быть, тебе следует покричать, позвать на помощь? Твой голос скорее услышат, чем мой.

- Но прежде, - холодно сказал он, - ответь мне, Дамарис, ты вернешься ко мне? В Вальмонде я подумал, что, по крайней мере, нравлюсь тебе. Я надеялся на радостную встречу, мечтал, как, наконец, сорву с себя эту дурацкую маску, но все получилось совсем не так, как было задумано. Наверное, ты так и не смогла простить мне того, что я оказался совсем не таким старым, как ты это себе представляла.

Это замечание прозвучало несколько насмешливо. А Дамарис, напряженно прислушиваясь, не идут ли спасатели, попыталась объяснить.

- Я думала, что мне придется иметь дело с пожилым человеком, а ты поставил меня в довольно дурацкое положение. К тому же еще и Розита...

- Черт с ней, с Розитой! Ну так что?

- Но ты ведь продаешь Рейвенскрэг.

- Я не хочу его продавать. Ведь я никогда не смог бы жить там один, без тебя.

Где-то совсем близко раздались шаги. Было слышно, как шуршат камни под ногами у спешивших вверх по склону людей. Она подняла голову, чтобы окликнуть их, но Марк свободной рукой зажал ей рот.

- Сначала ответь мне, - приказал он.

- Это шантаж? - прошептала она сквозь его пальцы.

- Да, считай, что это шантаж.

Дамарис отвела его руку.

- Тогда, выходит, у меня нет выбора, не так ли Марк? Я... я буду счастлива вернуться к тебе.

И тут залаял Плуто.

* * *

Позднее, гораздо позднее, уже после того, как они воздали должное угощению, приготовленному для них Хелен, Дамарис сказала:

- Я беру назад те свои слова, что сказала тебе в Вальмонде. Ты даже очень похож на Тристрама.

- Чего это ты вспомнила?

- Так, подумалось что-то... Но мне не нужно было приворотное зелье, Марк. Просто, как и Изулт, я не смела признаться в своей любви.

- Что ж, похоже, это первое лестное замечание в мой адрес за все время, - отметил он, и затем в комнату вошла Мэри, которая только что уложила Дэвида в постель.

- Он хочет перед сном непременно повидать вас обоих, - сказала она. Вы не возражаете?