Кузя, Мишка, Верочка

— Приходите к нам вместе с мужем. Мы сначала всех приглашаем на информационную встречу. Вас это ни к чему не обязывает. Послушаете, зададите вопросы… Если захотите, запишетесь на интервью. — Понятная последовательность действий, спокойная обыденность происходящего. Собеседница тепло прощается. Приятная женщина, как говорит социальный работник Наталья Чуланова.

Телефон умолкает ненадолго, потом звонит снова:

— Алло, это детский дом? Мы хотели бы усыновить ребенка…

Ну да, у нас патронатный детский дом. Можно с чистой совестью сказать, что вам, мол, не сюда. Только вот многие считают, что «усыновить» — это и значит «взять ребенка из детского дома». Как-то женщина звонила: «Мы хотим усыновить на патронатное воспитание». Поговорить с человеком надо…

— Здравствуйте. Да, это детский дом. Вы как раз попали в Службу по устройству ребенка в семью. А вы хотите именно усыновить?

— Да я, собственно… Ну, мы ребенка хотим… А что вы имеете в виду — опеку, что ли? Нет, мы под опеку не хотим, мы хотим, чтобы он называл нас мамой и папой.

— Знаете, у нас детский дом — патронатный. А вы какого возраста ребеночка хотите?

— Ну, лет пять… Или шесть. Чтобы в школу подготовить успеть. А что такое — патронатный?

Через полчасика, возможно, удастся попить кофе. А пока мы обсуждаем все — чем опека отличается от усыновления, и патроната, и всего остального, и в каком возрасте ребенка нужно начинать готовить к школе… Возможно, это не наши «клиенты». И ребенка они возьмут не у нас, а где-то в другом месте. Зато к нам они не будут бояться звонить. Вдруг чего спросить придется. Дите-то жару задаст независимо от формы устройства…

Свой-чужой

Перед самым Новым годом позвонила женщина — хотят отдать ребенка, мальчика, 1 год 5 месяцев. Ребенок приемный, в семье прожил больше года. Почему нам позвонили? Да кто ж их знает, телефон кто-то дал, хотят не просто «сдать ребенка» (брали не у нас), а чтоб семью нашли хорошую…

Почему-то перед Новым годом такое, как бы это сказать… обостряется, что ли… Кто-нибудь да позвонит — не могу, говорит, больше…

У них еще мальчик есть, чуть постарше, 1 год 9 месяцев. Свой. Или, как бы это сказать, кровный, что ли… Короче, сами родили. Тот, который приемный, — поактивней, побойчей, хоть и младше. Зашугал, видно, «братика». И еще младенец родился, только что. В семье бабушек-дедушек нет. Родители не справляются. Приемного решили отдать.

Брали в семью, сказали, «на эмоциях». Жалко стало, отказничок, сиротина, кроха. Как-то не рассчитали…

Потом мы в курилке сидели. Лена сказала:

— Все-таки я не понимаю…

Наташа:

— А я понимаю. Они устали. И помощи у них нет…

Лена:

— Котенка — и того не отдашь. Своего бы не отдали…

— Свой, он из утробы, — сказала Наташа, — а этот — приемный…

Тут самое сложное — удержать «профессиональную позицию». Всех понять. Всем помочь. Сделать то, что от тебя зависит. Не визжать. Не материться. Не плакать. Работать. Но и это не самое сложное.

Самое сложное — это продолжать их всех любить.

Благодарности:

Марии Феликсовне ТЕРНОВСКОЙ — директору московского детского дома номер девятнадцать с 1994 по 2010 год, создателю патронатной системы, удивительному человеку, которым я восхищаюсь, которого уважаю и люблю.

Елене БУХМАН — руководителю Службы по устройству детей в семью с 1996 по 2005 год, человеку, который научил меня видеть в людях лучшее, что в них есть, бережно и трепетно относиться к тому, что происходит в душах человеческих.

Марии Викторовне КАПИЛИНОЙ — детскому психологу, удивительно доброму и преданному человеку, посвятившему свою жизнь и свой профессиональный талант ничейным детям.

Моему мужу — человеку, который все эти годы выдерживал жену, работающую с чужими детьми. Да еще и «пишущую».

Моим детям — замечательным девочкам, которые так сопереживали всему, что я делаю, что просто невозможно было не делать.

Елене Исаевой — «человеку-оркестру», издателю, дизайнеру и чудесному другу.

Послесловие

Сегодня очень модно стало говорить о традиционных семейных ценностях: о том, что их надо защищать, прививать — не забывать про них. Признаюсь, что мне нравится эта мода, но есть некоторые сомнения. Так, не совсем понятно, почему семейные ценности — это то, что мы потеряли? Какими они были в традиции нашего народа, общества 50, 100, 200 лет назад?