Кузина королевы

Они пошли рядом по тропинке. Пенелопа размышляла над тем, с чего начать. С одной стороны, она знала Чарльза уже больше восьми лет, и когда-то он, обнимая ее, просил выйти за него замуж. Но с другой стороны, линии их судьбы разошлись настолько, что Пенелопа почувствовала, что он стал для нее почти незнакомцем. Похожее чувство испытываешь, когда, зайдя в хорошо знакомый дом старинного друга, обнаруживаешь, что друг уехал, а в доме живут чужие люди.

Чарльз, видимо, не собирался первым начинать разговорен Пенелопа, решив сразу перейти к делу, попросила его отменить дуэль.

– Это Эссекс вас прислал?

– Нет. Брат пришел бы в ярость, узнай он, что я прошу вас об этом. Вы должны его понять, поскольку молодому человеку очень трудно идти на попятный. Чарльз, прошу вас, вы старше, разумнее и понимаете, что лучше решить все миром, ведь иначе вы навлечете на себя гнев королевы со всеми вытекающими последствиями.

– Я приму только полное и публичное извинение. На меньшее я не согласен.

Пенелопе стало ясно, что он не уступит, и она вспылила:

– Для меня все это дико и мерзко! В момент, когда нам угрожает вторжение, вы, два английских дворянина, готовы вцепиться друг другу в глотки из-за пустяков.

– Я нисколько не сомневаюсь в том, что для Деверо честь другого человека – пустяк, – отрезал Чарльз Блаунт.

Пенелопа вспыхнула:

– Вы отлично знаете, что я не это имела в виду. Я прекрасно осведомлена, что ваш род не менее древний, чём род Деверо, И порой случается такое, что задевает, что трудно простить, но кидаться в драку из-за одного неосторожного замечания...

– Я думаю, ваша милость не вполне понимает ситуацию, – заметил Чарльз и, остановившись, повернулся к Пенелопе лицом. – За последние несколько месяцев ваш брат оскорблял всякого, на кого королева обращала хоть малейшее внимание. Я не говорю о его личной войне с сэром Уолтером Рёйли – это борьба за власть, и все это понимают. Но есть множество других – я сам, например, – кто хочет лишь служить своей стране и получать признание согласно заслугам и своим личным качествам. И можно добиться его только в том случае, если мы будем замечены ее величеством, а ваш брат пытается всеми средствами и способами отдалить нас от нее. Я что, обязан был покинуть ристалище из-за того, что я слишком хороший всадник? Или я должен был спрятать подарок королевы, тем самым оскорбив ее, чтобы только не задеть графа Эссекского? Пенелопа, благодаря ему жизнь при дворе стала невыносимой.

Пенелопа ужаснулась тому, что вытворял Робин, пока ее не было с ним. Если верить Чарльзу, его выходки не укладывались ни в какие рамки – это было так не похоже на настоящего Робина. Пенелопа была уверена, что Чарльз не лжет, и чувствовала себя крайне неловко.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Я понимаю, что брат ведет себя не лучшим образом, но он еще так молод и так быстро достиг высокого положения при дворе. Он не такой плохой, как вы о нем думаете, сэр Чарльз. – Она смотрела на Чарльза, и в ее глазах читалась мольба. – Будьте же великодушны. Положите конец этому недоразумению.

– Нет, я не откажусь от дуэли! Но не огорчайтесь, леди Рич. Нет никакой необходимости превращать все это в трагедию. Уверяю вас, все не настолько плохо, как вам представляется.

Пенелопу его слова не убедили. Был еще один человек, способный остановить дуэль и замять эту историю, пока о ней не узнала королева. Это был Лейстер.

Он инспектировал войска в Уорвикшире, но его как раз ждали домой этим вечером. Дуэли обычно проводились через день или два после вызова. На следующее утро Пенелопа поехала в дом отчима для серьезного с ним разговора.

Лейстера еще не было, он задерживался. Пенелопу встретил Кристофер Блаунт, который сообщил ей, что ее брат уже дерется с его кузеном на Мэрилебонском поле.

– Но почему так скоро? – спросила она.

– Они спешили, так как опасались, что им помешают. Леди Рич, что мне делать? Что мне сказать ее милости?

– Где моя мать?

– В Уонстеде, слава Господу. Она пока ничего не знает. Но если Чарльз ранит его светлость, я никогда не смогу снова посмотреть ей в глаза.

Пенелопа почувствовала свое обычное пренебрежение к нему – с виду такой сильный, но такой мягкотелый!

– У вас странное понятие о родственной преданности, – холодно заметила она. – Я обычно прежде всего думаю о своей семье и другим советую делать то же самое.

Он отвел взгляд и пробормотал что-то невразумительное. Повисло тяжелое молчание. Пенелопа пыталась рассчитать время – сколько займет дорога до Мэрилебона, собственно дуэль и путь назад? Почему брат еще не вернулся?

– Какое у них оружие?

– Рапира и кинжал, – ответил Кристофер, глядя в окно. – Вы разве не знали, что в армии Чарльз считается одним из лучших фехтовальщиков?

Она не знала. Кажется, она много чего не знала о Чарльзе Блаунте. Если то, что сказал Кристофер, – правда, то с его стороны было преступлением настаивать на дуэли с девятнадцатилетним юнцом. Не стоит удивляться, что Робин почувствовал себя обязанным драться. Пенелопой овладели мрачные предчувствия.