Кузина-самозванка

Данте переплел свои ноги с ногами Дженни и еще крепче прижал ее к себе. Одна его рука нежно поглаживала аппетитные округлости ее ягодиц, пальцы другой зарылись в ее волосы. Он еще не был готов отпустить от себя эту женщину.

Дело было не только в дикой страсти, которую она вызвала в нем. Дженни чертовски притягивала его как человек, как личность. Он привык к женщинам типа Эньи, которые знали правила игры, умели вести себя в светском обществе и четко рассчитывали, что и сколько нужно отдавать, чтобы получить желаемое. Дженни Кент принадлежала совсем другому обществу и имела весьма сомнительное происхождение, но постоянно удивляла его.

Она переживала, что приходится обманывать его деда.

Она волновалась, что отнимает у Люсии время и внимание ее дедушки.

Ей не нравилось брать то, что ей не принадлежит, хотя Дженни и воспользовалась именем Беллы. Но она сделала это, чтобы выжить, и не собиралась пользоваться им всю свою жизнь. И это вполне похоже на правду, учитывая, в каких обстоятельствах она оказалась. К тому же она была уверена в том, что никому не причинит этим вреда.

Вот и ему, человеку, вовлекшему Дженни во всю эту авантюру, она тоже не хочет причинить вред и готова всю вину за обман взять на себя. Откуда такая готовность заботиться о других людях в ущерб себе?

Но Дженни не понимает, что ее признание будет не во благо. Люсия так и останется избалованной негодяйкой и только выиграет от ситуации, всячески эксплуатируя доверчивость деда, вместо того чтобы смягчить его разочарование, хотя бы попытавшись стать такой, какой Марко хотел бы видеть свою внучку. Да это просто невозможно! Но именно такой внучкой оказалась Изабелла, вернее, Дженни Кент в ее роли.

Итак, статус-кво требуется сохранить.

Кроме того, самому Данте нужна эта женщина, очень…

Сейчас она лежит расслабленная в его объятиях. Страсть улеглась, но надолго ли? Данте даже не ожидал такого накала и такого взрыва. Может быть, для Дженни это была разрядка от того постоянного напряжения, в котором она находилась в течение последней недели по его милости? Физическое высвобождение от той бури эмоций, которая бушевала за стеной ее молчания? А он был средоточием этих эмоций, потому что именно он создал для Дженни эту крайне напряженную ситуацию.

Впрочем, не важно. Секс с ней был действительно фантастическим. Но Данте подозревал, что даже фантастический секс — не залог того, что Дженни не поступит по-своему. Он заставил себя расслабиться, а затем медленно перекатил ее на спину и лег рядом на бок. Ласковым жестом он убрал волосы с ее лица, улыбнулся, увидев, что она открыла глаза и пристально смотрит на него.

— Почему ты смеялась? — спросил он тоном снисходительного любопытства.

Его вопрос вызвал у Дженни улыбку.

— Просто это безумие… ты и я…

— Но в тот момент тебе так не казалось.

— Нет.

— И мне нет.

Улыбка Дженни стала лукавой.

— Единственный случай нашего полного согласия.

— Я не хочу, чтобы он был единственным. — Взгляд Данте опустился на ее губы, и он обвел пальцем их контур. — Я еще не насытился тобой.

Дженни резко оттолкнула его руку и, собрав остатки гордости, ответила:

— Может быть, я никто, без роду, без племени и даже без имени, но твоим маленьким грязным секретом я не буду! Я занялась с тобой сексом, потому что сама захотела. Но больше это не повторится!

— Тебе не понравилось? — Данте насмешливо поднял бровь.

Дженни покраснела.

— Не в этом дело!

— А я не могу вспомнить, когда мне было так хорошо. — Данте провел тыльной стороной ладони по ее горлу и спустился к груди. — А тебе? — спросил он.

И хотя глаза Дженни дали ему ожидаемый ответ, губы ее упрямо повторили:

— Не в этом дело. Я не принадлежу твоему миру, Данте, и ты прекрасно понимаешь это.

— Мой мир такой, каким я сам его делаю. И я уже сделал тебя его частью.

— Как свою лжекузину, сестру, к которой ты не должен был притрагиваться.

— Нам обоим известно, что мы не родня, поэтому не сделали ничего предосудительного. Почему бы нам не наслаждаться нашей близостью и дальше? — Его рука спустилась еще ниже и накрыла влажный треугольник между ее ног.

— Это ненормальная ситуация, Данте, — настаивала на своем Дженни, но ее дыхание уже помимо воли участилось от интимной ласки его пальцев.

— Нет, — снова поспешил заверить ее Данте. — Ты помогаешь моему деду залечить старую рану, смягчить мучительные воспоминания перед смертью. Только твое присутствие поможет ему избавиться от многолетнего чувства вины за то, что он когда-то отрекся от сына.

— Но я не Белла! — со страданием в голосе воскликнула Дженни.

Данте склонился над ней и нежно потерся губами о ее губы, стремясь лаской заглушить смятение в ее душе:

— Каким бы человеком ни была Изабелла, ты оказываешь ей честь, исполняя ее роль.

Дженни взяла его лицо в ладони и заставила смотреть ей в глаза, которые были полны боли.

— Мое присутствие огорчает Люсию. Я отвлекаю на себя внимание Марко, которое принадлежит ей по праву.

В Данте закипела злость.