Кузьменко меняет профессию

— Косяк-то зачем рубить? — спрашиваю. — И стену жалко. Сверлом бы?

— Ты не тарахти под руку, — отвечает. — Лучше опохмелиться поднеси.

— Опохмелиться у меня нету.

— А у меня другого инструмента нету. Не дают. А если бы и дали, так не с руки его таскать: позабудешь где-нибудь, потом ищи.

Через неделю пришли четверо. Отопительную систему менять. Опять стены горят, и пол тоже. А дырки уже не топором, а ломом пробивают. Пыль столбом.

— А как насчет воды? — спрашиваю. — Помыть бы.

— Начальство решило канализацию менять. Скоро ломать придут. Жди.

Взял отпуск без содержания. Жду. Теперь уже на крылечке.

Вот тут-то и встретился я с умным человеком. С Сашкой Востриковым, однокашником своим. Давно мы не видались, лет пять. Въехал он в наш двор на собственных «Жигулях», в импортной желтой куртке с пятнадцатью замками-молниями.

Смеется.

— Человеку, — говорит, — удача в руки идет, а он ушами хлопает. У меня, — говорит, — и слава, и карьера от ремонта пошли.

И рассказывает:

— Было и в моей жизни такое, как ты говоришь, «стихийное бедствие». Но как я поступил?

Контакты установил. Узнал, что трубы менять будут — сразу в магазин. Ножовку приобрел и за час все трубы у себя выпилил.

Бригадир приходит — хвалит.

— Молодец, классная работа.

Опроцентовал ее и говорит:

— Вместо премии тебе в первую очередь новые трубы поставим. Видишь, — в окно показывает, — завозят уже.

Не стал я ждать. Натаскал труб и стал газосваркой овладевать. Подчитал малость, присмотрелся на соседней стройке — и сам новые трубы поставил.

Бригадир приходит — радуется. Опроцентовал работу и руку мне пожал. А я не медлю — краски, эмали и лаки разные достаю, малярным ремеслом овладеваю. Заблестела квартирка.

Бригадир уже вместе с начальником участка пришел. Цветы мне подарили. И, конечно, работу опроцентовать, то есть в свои показатели занести, не забыли.

А когда я ковры финские раздобыл и на полы приклеил — сам управляющий приехал.

Между прочим — широко мыслящий человек.

— Тебе, — говорит, — разъяснительную работу с другими жильцами надо бы провести. А мы поможем, экскурсии к тебе посылать будем из числа ремонтируемых.

— Отличная мысль, — говорю я.

И начал пропаганду своего опыта вести.

Через месяц трест впервые план выполнил, жалобы почти прекратились. Управляющий меня референтом к себе взял. А через полгода заместителем своим назначил — по пропаганде нового метода ремонта.

Сейчас одних премиальных получаю…

А ты говорить, — «бедствие».

Свадьба, свадьба…

Свидетелем на свадьбе я только раз был. Не скажу, что обязанности эти мне не нравятся. Обязанности приятные. Но выполнять их мне жена не разрешает.

…Случилось у нас в бригаде событие: Стас Великанов решил жениться. Узнав об этом, мы поначалу ахнули — приехал мужик месяц назад и… здравствуйте! Обошел всех! Второй раз мы ахнули, когда невесту увидели. Уж очень красивая!

Свидетелем Станислав меня выбрал, но в ЗАГС, то есть во Дворец бракосочетаний, отправилась вся бригада. Скинулись на шампанское. Даже цветы достали, хоть и не в букетах, а в каких-то корзиночках. Там земли больше, чем цветов.

Как положено, построились в торжественную колонну, сфотографировались и пошли. Кругом все блестит, откуда-то из-под потолка музыка доносится, под ногами земля из корзиночек поскрипывает.

Идем в ту самую комнату, где молодожены в будущем счастье расписываются, а свидетели своими росчерками им это счастье гарантируют. Хотя гарантия, между прочим, срока не имеет.

Солидная дама невесте с женихом вопросы задает. Потом гербовую бумагу им протягивает.

Стас и Оксанка, невеста, к столику подошли, перья вечные взяли… И тут Стас вдруг рассердился. И этой солидной даме говорит:

— Что это у вас здесь творится? Что это за столик такой неудобный? Почему такой маленький? Теснотища! Седьмой раз расписываюсь, а такого безобразия еще нигде не видел. Не могу я за таким столиком свое счастье подписью скреплять!

Ну, все растерялись немножко. Верка, свидетельница, корзинку на пол уронила. Оксанка плакать начала. А Стас кричит уже:

— Я этого безобразия так не оставлю. Я вам покажу! Дайте жалобную книгу!..

Оксанку я у выхода догнал.

…А вчера у нас сын родился.

Кузьменко меняет профессию

— Тэк-с, тэк-с, Кузьменко… Все-то у тебя хорошо, все-то у тебя подходяще, — скорее с удивлением, чем с удовольствием произнес Семен Семенович Полупанов и строго взглянул на стоявшего перед ним скромного молодого человека.

Кузьменко потупился. Семен Семенович перевернул очередную страничку тощего личного дела и вновь углубился в чтение. Читал управляющий вдумчиво, со вкусом. Вдруг потянулся к карману, извлек и нацепил на нос очки.

— А это что? Выговор? Тэк-с… «затянул подготовку документации по ремонту важного объекта — бани № 2, за что райконтора критиковалась в газете…» Хм… Как же я тебя, Кузьменко, в трестовский аппарат возьму, если ты на низовке так себя показал, если ты… это… не оперативный?

— Семен Семенович, газета же выступила. Надо же было на кого-то удар отвести. Найти, как бы сказать, козла отпущения.

— Козла, говоришь? Какого козла?

— Отпущения.