Кузнечик

Но хуже всего были девчонки. Вот те самые девчонки, из Елькиного десятка, которые, ни слова не говоря, ни даже намеком не пожаловавшись, устало мчались выполнять распоряжения наставника и просьбы баб. Звали… Приносили… Говорили… Искали… Спрашивали… А ещё – отводили, показывали, приносили, доставали, находили, приводили, делали… Тимка, обнаружив какую-нибудь девчушку, прислонившуюся к стенке, забирал у неё задание и бежал, просто кивнув на обратном пути – сделано. Складским тоже приходилось невесело: сидеть на складе не получалось, не заставишь беременную бабу лишний раз прийти и взять, что надо. Посыльные, начав чуть ориентироваться в ситуации, обменивались заданиями, вещами для доставки, вопросами.

Осунувшаяся Юлька бледной тенью рыскала между бабами и говорила, объясняла, успокаивала. Веденя, командир отроков, что сопровождали беженцев из Ратного, задрал было нос, но посмотрев, что творится вокруг, только головой мотнул: если что-то для нас, так ты не рыскай, ко мне беги, а со своими я сам разберусь. Да и вообще, если что – обращайся. Наставник Филимон кряхтел в бороду и гонял, гонял, гонял… Значит, можете. Надо. Очень надо.

Когда полумёртвый от усталости Тимка добрался наконец до кухни, все гонцы Филимона были уже там. В общей трапезной сегодня кормили гостей, так что пришлось мальчишкам есть вместе с бабами и девчонками, в пристройке. На столе стоял ставец с кашей, а рядом, в миске, дымилось одуряющим запахом какое-то мясо, заставив желудок стрельнуть острым голодом. Кузнечик, сообразив, что за еду никто не брался, поскольку дожидались его, смутился, на что, впрочем, внимания никто не обратил и не упрекнул его даже взглядом.

Народ загалдел, зацокал ложками, растаскивая кашу по тарелкам. Справедливая Елька тут же отгребла порцию и в Тимкину миску, а Любава скрупулёзно отмерила туда же полагающуюся ему порцию мяса.

На кухню заглянула Верка, по-хозяйски прищурилась на возню за столом, кивнула, отметив, что все, наконец, в сборе, и глянула в другую сторону.

– Плава! Плава! – известила она о замеченном беспорядке. – Савушке ложку забыли дать!

Только сейчас Тимка обратил внимание на другой угол кухни. У противоположной стены, почти скрываясь за облаком пара от плиты, стоял небольшой столик, за которым примостились девчонка примерно Тимкиного возраста и совсем мелкий мальчишка. Оба сидели тихенько, перепуганно поглядывая на лёгкую суету, царившую за Тимкиным столом.

– Ох, я счас! – Плава вынырнула из одной двери, бросила взгляд на Савушку и тут же нырнула в другую. – Сейчас поищу, ратнинские, почитай, всё выгребли, в трапезной, наверное.

Кузнечик подумал и достал из-за спины свою ложку, заткнутую за пояс. Из-за неё он и пришёл позже всех: в самый последний момент вспомнил, что она осталась в кузне, вот и пришлось сбегать.

– Вот, тётка Вера, дай ему, не надо искать.

– Во как! – удивилась Верка, разглядывая переданное ей «орудие употребления», как часто говаривал дед. – И не жалко?

– Ещё сделаю, – Тимка пожал плечами. Ну, не смотреть же, как этот мелкий глядит на чужую кашу голодными глазами.

И потом, чего жалеть, ложка как ложка. Поменьше только, потому и бегал за ней, чтоб в тутошней носом не тонуть. Ну, узор по краю, так что с того? Этот треклятый узор ему везде приходилось класть, а дед только посмеивался, наблюдая, как внук переводит дрова в щепу, пытаясь добиться от непокорного ножа плавной линии и ровного реза. Подумаешь, ложка! У них даже в нужнике во дворе окошко забрано резным наличником Тимкиной работы. Петухи, как живые, получились.

Сидевшая рядом Елька поджала губы. Верка хмыкнула и, вмиг превратившись в грозную бабищу, какой Кузнечик запомнил её с первой встречи, величаво направилась ко второму столу. Мальчишка, получив ложку, забыл даже кашу есть, только испуганно переводил взгляд с Тимки на Верку. Та придвинула ему миску.

– Ешь давай, – неожиданно мягко проговорила женщина, и, обернувшись, уже обычным громогласным голосом отшила пялившуюся на них остальную детвору. – А вы доедайте и выметайтесь отсюда! Неча тут место занимать.

Из кухни вывалились всей гурьбой и направились к терему. «На посиделки», – как сказала Елька. Сказала и тут же вздохнула:

– Только сейчас там нет никого… Ну так всё равно – мы будем. Как будто взаправду посиделки.

Остальные согласно закивали, а Тимка предпочёл довериться старожилам.

На гульбище было тихо и пустынно. Отроки, собиравшиеся здесь каждый вечер, как сообщили по дороге Тимке, сейчас уехали ляхов воевать, а вместо них несли службу девки из старших. Взрослым наставникам и подавно было не до этого. Так что всего одна ватага, сплотившаяся за день бесконечной беготни с поручениями, на этих самых «как будто взаправду посиделках» и оказалась.