Кузнечик

Сиба бросается на него снова, целясь молотком. Цикада прищуривается. Он может просчитать траекторию движения его руки, увидеть линию, которую она прочертит в воздухе. Молоток приближается слева, Сиба метит ему в лицо. Цикада отклоняется назад, позволяя молотку пролететь над самым его носом – только для того, чтобы оценить, насколько быстро он на самом деле движется, – и вновь резко выпрямляется.

– В прошлый раз я отпустил вас, ребята, но на этот раз вам уйти не удастся. Уж извините. «Прощу тебя на первый раз», как поется в одной песне.

От силы собственного удара Сиба теряет равновесие, но каким-то образом удерживается на ногах и отводит назад правую руку с молотком. «Он собирается кинуть его в меня, – догадывается Цикада. – Если он швырнет его с такого близкого расстояния, мне конец». Едва эта мысль формируется в его голове, он выбрасывает вперед свою руку и метает нож.

Тот вертушкой пролетает в воздухе и вонзается Сибе в правый глаз.

Сиба отшатывается, не издавая ни звука. Не понимая, почему он больше не видит правым глазом, беспомощной грудой оседает на пол – как будто больше под тяжестью собственного веса, нежели от боли.

– Почему?.. – хрипит он в растерянности.

Думая, что Сиба спрашивает его, почему он их зарезал, Цикада отвечает:

– Потому что вы двое не такие крутые, как Таро и Дзиро.

Он вытаскивает из кармана свой второй нож, подходит к Сибе и ударяет его в солнечное сплетение. Проталкивает лезвие вверх – в грудную клетку. Точно так же, как он делает всегда. Еще одно привычное движение. Та же вибрация в его руке, когда он кромсает плотную материю. Когда Цикада выдергивает нож, то слышит характерный звук пульсирующей крови, вырывающейся из раны.

Сиба готов. Цикада вновь поворачивается к женщине. Сначала он удостоверяется, что пистолет все еще лежит на полу, вне ее досягаемости. Она, должно быть, только что поднялась на ноги, потому что еще не успела поднять его.

– Сразу предупреждаю, что не буду относиться к тебе по-особенному только потому, что ты женщина.

– Да кто ты такой?

Цикада чувствует, что она блефует. Она вовсе не так спокойна, как хочет казаться. Он окидывает ее пронизывающим взглядом с головы до кончиков пальцев на ногах. Короткие волосы, костюм, черные чулки. Туфли на высоком каблуке валяются рядом с ней. Бледная кожа. Белая, как у манекена.

– Извини, но я забираю этого парня с собой.

Цикада приседает на корточки, кладет нож на пол рядом со своим ботинком и внимательно смотрит на мужчину на матрасе. Тот связан кожаными ремнями. Они затянуты туго – настолько туго, что Цикада едва может их подвинуть. Он берется за них двумя руками, пытаясь сделать хотя бы небольшую щель между ремнями и собираясь постепенно их ослабить, но у него ничего не получается.

– Та-ак, похоже, тут у нас проблема…

«Как же так получается?.. Убить этих двоих ножом было гораздо проще, чем снять с него эти ремни».

Затем Цикада слышит шаги женщины по кафельному полу. Прежде чем успевает додумать свою мысль, он разворачивается, хватает с пола нож и вскакивает на ноги.

Бросив позади свои туфли, женщина в отчаянии бежит к двери. Цикада прищелкивает языком и замахивается, чтобы послать ей вдогонку нож… но затем останавливает себя. «Что с того, если я дам ей уйти?» – думает он.

Вновь приседает возле матраса и принимается за стягивающие мужчину ремни. Спустя некоторое время его настойчивость вознаграждается: постепенно путы ослабевают. Затем что-то выпадает у мужчины из руки. Слышен тихий металлический звук, когда эта вещица ударяется о пол. Цикада подхватывает ее и поднимает на уровень глаз. Кольцо. Камень не выглядит особенно дорогим, но, может быть, за него можно будет выручить немного наличных, так что Цикада прячет его в карман джинсов.

– Я пришел, чтобы спасти тебя, – говорит он мужчине в ухо. Тот быстро-быстро моргает. – Ну что, ты впечатлен?

Судзуки

Он понятия не имеет, кто этот человек, пришедший его спасти. Он практически уверен в том, что раньше они никогда не виделись. Что он знает наверняка, так это то, что этот человек освободил его от спутывающих его ремней.

Парень появился в тот самый момент, когда они собирались размозжить его пальцы молотком. Они били его кулаком в живот, пинали по ребрам, а затем длинноволосый мужчина схватил руку Судзуки и с силой вдавил ее в матрас, крепко прижав в основании пальцев. «Давай, раздроби их!» – скомандовал он своему коротко стриженному приятелю. «Сперва мы раздробим один-два пальца, и тогда тебе, может быть, захочется поговорить».

Судзуки покрылся гусиной кожей, представив себе, что будет с его пальцами после того, как по ним с силой ударят молотком: раздробленные в крошево кости, перемолотые сосуды и раздавленные ногти. В какое-то мгновение ему отчетливо показалось, что он уже не вернется отсюда живым, и его желудок скрутил болезненный спазм.

Именно в эту секунду Судзуки услышал, как кто-то ворвался в помещение из коридора.

Двое его мучителей прервались, чтобы посмотреть, что происходит. Они тоже не представляли, что случилось.