Кузнечик дорогой. Эволюционно-экологические очерки

Так что саранчовые, эти дети Солнца, оказываются и его помощниками в обогащении биосферы. Поэтому стоит присмотреться к их поведению.

Воистину они, как молвил М. В. Ломоносов, везде в своем дому, не просят ни о чем, не должны никому. Они сторицею возвращают природе взятое у нее. Да и взятое столь аккуратно — не вытаптывая травы и вызывая усиление их роста. Так же как, скажем, на покосах, но даже еще целесообразнее, ибо срезание зеленой массы у них идет не сплошь, а по отдельной травинке и у каждого вида — по своей.

Вообще-то, воздействуя через микробов на почву, саранчовые способствуют не только травам, а в целом таким знакомым «существам природы» как луга и степи, все время подновляя их как свои «дома». О них, имеющих в современной науке название биопочвенных систем, или БИОГЕОЦЕНОЗОВ, и мыслил М. В. Ломоносов. Например, о луговых и лесных биогеоценозах — как общностях растений, животных и бактерий, а также образуемых ими почв.

Здесь стоит вспомнить, что и само теперь столь распространившееся слово ЭКОЛОГИЯ, введенное в науку великим немецким натуралистом Эрнстом Геккелем в 1866 году, а ныне вошедшее и в этику нашей с вами жизни, означает учение о доме всего и всякого живого. Из всего этого, собственно, и состоит вся биосфера.

Повадки и походки

Мы уже заметили, что саранчовые, как и другие их сородичи, проводят свою жизнь экологически умело или даже, можно сказать, разумно. Поэтому стоит приглядеться и к тому, как они «препровождают жизнь меж мягкою травою» и как они себя в ней ведут. Для этого нам будет полезна такая сравнительно недавно оформившаяся наука как ЭТОЛОГИЯ, название которой происходит от греческого слова ethos, обозначающего именно нрав, обычай.

Обычаи и нравы саранчовых легче всего исследовать безошибочным методом сказочного мальчика-с-пальчика. Для этого, в первую очередь, нужно стать им, опустившись перед травой и ее обитателями на коленки, и, конечно, запастись маленькими белыми камушками. Теперь заметим на земле кобылку и, не отрывая от нее взора, поползем за нею, оставляя камешки по ее пути. Тут, конечно, нужно набраться терпения — не меньшего, чем у того же Жана Анри Фабра, изучавшего инстинкты и нравы насекомых, — так как наша кобылка по пути закусывает, а иногда и подолгу отдыхает, привалившись на бочок и греясь на солнышке.

Поблуждав в стране дремучих трав[7], мы можем наконец оглянуться и на картинку пути, пройденного кобылкой[8]. Собрав много таких картинок, можно заметить, что кобылка идет извилистой тропой. Но на каждом ее изломе она идет по кратчайшему пути до излюбленного ею пятнышка земли, голой или с матрасиком растительного опада, или до теневых зонтиков того или иного растения. Так может вести себя, например, любитель только яблок или только груш в смешанном саду, стараясь при наименьшей трате сил как можно скорее наполнить свою корзинку. Для кобылки, конечно, еще важно пройти этот путь так, чтобы быть не замеченной птицами. Так что у каждого вида саранчовых — своя сноровка и походка, по которым их можно узнать, даже если не удастся как следует разглядеть, что называется, в лицо.