Кузнечики [=Саранча]

Фредди: Слушай, там кругом люди. Кто-нибудь вызовет полицию, скорую помощь. Важно то, что у него не будет с собой никаких документов. Они отвезут его в больницу, пока не определят откуда он пришел. А если никто не подаст в розыск, они никого и не найдут.

Дада: Ну, это же… Но это на самом деле ужасно!

Фредди: А ты подумай немного, что здесь ужасного? Его положат в больницу, в герантологию, и все. Знаешь, сколько таких случаев у меня в клинике?

Дада: Правда?

Фредди: Конечно. Это происходит каждый день. Старые люди теряют память, и просто сами теряются. И что? Никто не знает, кто они, откуда пришли, ищет ли их кто-нибудь.

Дада: И что вы с ними делаете?

Фредди: Ухаживаем за ними, а что остается? Оставляем их у себя, пока ни объявляется кто-нибудь, кто их ищет.

Дада: Но а если их никто не ищет?

Фредди: Тогда никто ничего и не делает.

Дада: Никто ничего, да.

Дада думает.

Дада: Но это жестоко.

Дада продолжает думать.

Дада: Или нет?

Фредди: Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я от тебя ничего не жду. Я просто хотел, чтобы ты об этом знала.

Дада думает, думает, думает. Снова думает.

Дада: Ты же шутишь, правда? Ты меня немного… разыгрываешь, да?

Фредди: А ты как думаешь?

Фредди ждет, ждет, ждет. Потом все же улыбается. Даде как будто становится легче.

Дада: Я думаю, что ты подшучиваешь над своей Дадой, правда? Правда, Фредди?

Дада улыбается брату. Так, как она улыбается только ему. Оба они смеются, и она, и он. Ведут себя гротескно.

Фредди: Ну, если ты так думаешь!

Дада: Как же ты развращен, как развращен…

Дада хихикает. Она плюсует сейчас, как никогда.

Дада: Я почти тебе поверила, безобразник!

Фредди: Только ты не переживай ни о чем. Ты беременна. Думай про свой живот…

Фредди дотрагивается до живота сестры. Ей щекотно. Дада хихикает.

Фредди: Так, так… И когда же эти три поросенка выйдут из домика?!

Дада смеется.

Фредди: Когда я подууууууууую на огоооооонек, разрушится ваш домииииииик! Да, да! Разрушится ваш домик!!!

Фредди дует Даде в живот, ей щекотно. Она умирает от смеха. Защищается.

Дада: Фрееееее-ддииииииии! Ты сумасшедший! Осторожно, осторожно, я уписаюсь…

Их отец сидит рядом с абсолютно отсутствующим видом. Дада вдруг хмурится.

Дада: Что это? Что это так страшно воняет?

Фредди поворачивается, нюхает воздух. Искривляет лицо. Он начинает страшно злиться.

Фредди: Он опять наделал в штаны!

Затемнение

VIII

Тот же самый ресторан. Тот же стол. За ним сидят Надежда и Макс. Борются с едой. Каждый по-своему.

Надежда: Она беременна, она беременна, она беременна, она беременна. Ну и что?!

Макс оборачивается.

Макс: Тише.

Надежда не слушает.

Надежда: И что, если она беременна! Что из этого? Мне-то что? Это ее дела. Почему это меня волнует?

Надежду Дада сегодня вымотала полностью.

Надежда: И гример ей вообще не нужен. Она красива как ангел.

Макс перебивает ее.

Макс: Как тебе Милисав Симич?

Надежда: Кто это?

Макс: Вон тот старик.

Надежда не знает его.

Макс: Дисидент.

Надежда: И чего тебе этот дисидент?

Макс замолкает. Жует жилистый шницель.

Макс: Он за тобой наблюдает.

Надежда: За мной? Откуда ты знаешь?

Макс: Потому что я наблюдаю за ним. Ты на кого работаешь?

Надежда: Что это значит?

Макс: На какую службу? Можешь говорить откровенно. Я их все знаю.

Надежда: А что это такое служба?

Макс ест, хотя ему и не хочется. Он ест, чтобы казалось, что ему хочется есть, а все остальное его интересует постольку-постольку. И он борется с жилистым мясом, которое лучше бы выплюнул.

Макс: Ты и понятия не имеешь, о чем я говорю?

Надежда: Я, правда, не знаю.

Макс: Тогда ладно. Хорошо.

А Надежда ест, как и обычно.

Макс: А вчера, как ты узнала, где я буду? С кем? И когда?

Надежда: Я же сказала, что случайно тебя нашла.