Кузнец

Взял я пару помощников и пошел возиться с колесом дальше. За день успели сладить большое колесо и малое, которое будет вращаться лошадью. Сделали шестеренки, чтобы передавать движение. Двух баб усадил шить ремень. Осталось сделать металлический стержень, чтобы крепить всю эту конструкцию. И чем я не прогрессор? Взял и продвинул идею из Древнего Египта. Но как говорится, всё новое – хорошо забытое старое.

Пока возились с деревом, мои ребята развернули кузню. Вместе сделали навес на случай дождя. Не без труда нашли железный хлам. А там и дело пошло. Не сразу: всё же если в механике опыт у меня был изрядный, то в кузнечном деле я едва бы до подмастерья дотянул. Но терпение и труд всё перетрут. Сделали, установили. Немного доработал короб, чтобы и колесо крутилось, и соляной раствор не разливался особо. И заработало. Поставили старую кобылу, благо труд был невеликий. Позже попробую на реке колесо поставить, чтобы совсем это дело от физической тяги избавить. Пока пошло.

По ходу пьесы поправил чаны, заварил дырки. В первый же день после усовершенствования получили пять пудов соли, то есть выполнили две дневных нормы. Поскольку в стахановцы я не рвался, то на следующий день снял всю смену и отправил рубить деревья для будущего строительства. С работниками на всякий пожарный отправил двух своих парней. Вроде бы не слышал, чтоб близ Усть-Кута озоровали, но береженого сами знаете кто бережет.

Сам же пока размечал будущую стройку. Бревнышки приволокли – любо-дорого смотреть. За остаток дня сложили сруб для баньки. На следующий день пришлось прерваться: всё же меня поставили за солеварнями смотреть, а не прогрессорствовать. Днем же я решил просто отдохнуть и подумать, свести воедино всё, что выпало мне за этот год.

Итак, каким-то образом я, Андрей Степанов, оказался в XVII веке. И не просто так, а в теле тоже Степанова, только Онуфрия – первопроходца и будущего атамана, приказчика даурской земли. Только вот незадача вышла: после многих лет сражений и удачного заселения Приамурья Онуфрий Степанов (то есть я) попадает в засаду и гибнет. Да и не столь уж многих: всей жизни мне осталось десять лет. По мне маловато будет.

Правда, выяснилось, что попал я не просто так, а был выдернут местным авторитетным духом по имени Хозяин. Что ему от меня надо, я понял не совсем. Но мне нужно вполне конкретное – выжить, победить в той схватке. Потому и принялся я прогрессорствовать. Мысль была сойтись поближе с Хабаровым: глядишь, что-то и получится у нас вместе сладить. Мужик-то он действительно уникальный. Настоящий лидер. Мне до него еще ползти и ползти со всеми моими знаниями.

Я вспомнил свою первую производственную летучку. Стыдно. В железках понимаю, в механике понимаю, а людей не понимаю. Идеально было бы идти вторым номером, просто быть рядом в тот момент, когда это может оказаться важным. Ну не первый я, что тут сделаешь? Ладно. Нужно дело делать.

План пока не выстраивался. Так, в общих чертах. Зато стройка продолжалась. Уже заканчивали избы для десятника и казаков. Свою избу я решил строить с размахом. Составили целых три клети. Был и зал, чтобы вечером собираться всем десятком. Была и спальня, самая настоящая, и не лавка у меня там стояла. Печь большая в комнате. Есть и малая печь в спаленке… Живи и радуйся. По вечерам у меня и собирались. Рассказывали байки, дела обсуждали.

Недели за две сложили избы и для работников. Потом взялись за изгородь. Я решил, что настоящих стен мне не нужно. Кто с пушками будет нас воевать? Нет таких. Даже если буряты или конные тунгусы нападут, это будут стрелы, от них и нужен тын. Тын и поставили. Из хороших – сантиметров сорок в диаметре – бревен. В них оборудовали бойницы и пристроили площадку для стрелков.

Как и обещал, раздал я строителям заработанное, хотя казаки на меня смотрели с удивлением. Особенно негодовал Трофим. Где-то в глубине у него сидело, что все крестьяне, мастеровые и прочий люд нужны, только чтобы казаков обеспечивать. Неявно, но было.

Когда вечером собрались в большой избе на ужин, Трофим не выдержал:

– Что ж ты, Кузнец, кабальным деньгу раздаешь? Коли лишняя, братьям раздай. Негоже это.

– Не серчай, Трофим, – спокойно отвечал я. – Деньга не лишняя. Только за деньгу кабальные из себя лезли, а так за ними бы смотреть пришлось. А у нас и своих дел много. Мы в Усть-Куте месяц всего, а уже караван в Илим да караван в Якутск свозили. Завтра грамотей посчитает, какая доля на каждого выйдет.

– Какая? – не удержался Тимоха.

– Точно не скажу, но думаю, что не меньше чем по пятнадцать алтын на брата выйти должно.

– То воевода жаловал?

– Ага. Новый воевода сам без денег сидит. Денежного жалованья уже, говорят, здесь с зимы не видали. Это мы соли больше выпарили, ее и продали. Это не государевы деньги, а наши. Своя казна, сами и дуваним.

– Себе-то сколько взял? – усмехнулся Макар.

– Себя не обидел. По обычаю десятнику двойная доля. Завтра и раздам.

– Это дело.