Кузнец (СИ)

Мы уходим. Ушел в лучший мир Третьяк Ермолаев. Отпели и моего главного разведчика, Степана. Приходит время детей. Даже внуков. Их уже четверо. Это у меня. Трое у Машки и один пока у Андрейки. Ну, он еще свое наверстает. Приамурье живет на радость всем и в дружбе со всеми. Сами мы больше всякие художественные и механические штуки придумываем. Покупают их охотно. Даже не так, с руками отрывают. И украшения наши, сукно благовещенское идет лучше, чем флорентийское. То еще довезти нужно. А наше – вот оно. Часто мы только придумываем и собираем, а делают частями в империи. И нам выгодно – намного дешевле выходит, чем самим возиться. И имперцам выгодно – мастера заняты, подати платят. Хлебом торгуем помаленьку. Правда, в последнее время стали пробовать другие культуры. И всякие бобы от китайцев для них же сажаем, и картошку. Иные умельцы даже виноград и арбузы умудряются выращивать. Но это не на продажу. Для себя. Рудники наши работают. Только трудятся там наемные мастеровые, за хорошие деньги работают. Потому и трудятся не за страх, а за совесть. Десятина в казну идет. Остальное тоже не пылится. Что-то той же казне продаем, что-то идет на торговлю. Пока Софья сидит, хотя по истории ее уже Петр должен скинуть. Я все надеюсь, может, договорятся без драки. Люблю я, когда люди договариваются.

Хоть старость – время невеселое, но мне грех жаловаться. Конечно, весь день на кузне вкалывать или веслом махать я сейчас не смогу. Ну, так от меня того никто и не требует. Живем с Людой тихо, спокойно. Дом наш остается открытым. Гости почти всегда. Но они как-то сами по себе. Наша же жизнь стала какой-то более замкнутой. Вроде бы все, для чего тебя мать-природа создала, ты сделал, а теперь можешь чуть-чуть пожить в собственное удовольствие. Мы часто гуляем, сидим на берегу Амура, смотрим, как расплавленный шар погружается в горящую ярким огнем вечернюю реку. Бывает, сидим в горнице с Макаром, Трофимом и Тимофеем, что уже тоже давно отошли от дел, вспоминаем ушедших товарищей, лихие дела прошедших лет. А бывает, что остаемся с Людой вдвоем в доме. Тогда разговоры невольно сворачивают на ту, уже безвозвратно канувшую в небытие жизнь, которая неожиданно прервалась в доме Инфиделя. Интересно было бы посмотреть, как там, что изменилось в будущем от того, что мы наделали в прошлом, да и изменилось ли что-нибудь?

В тот день мы отправились с Людой вдвоем. Недавно приезжали в гости дети с внуками. С одной стороны, радость большая, а с другой – понимаешь, что они уже сами по себе. Странное ощущение. И не только с детьми оно. Все вокруг живет, движется, кипит. Как будто я когда-то задумал мое Приамурье, а теперь оно выросло. Я ему уже не нужен. Это не старческое брюзжание, не печаль по ушедшей молодости. Просто такая жизнь. Наверное, правильная жизнь.

Вот и шли мы с Людой, как положено пожилым супругам, рука об руку по краю леса. Говорили о нас, о детях, о далеком и уже забывающемся мире, откуда нас забросило сюда. Вдруг под ложечкой засосало. Что-то не так было. Окрестности Хабаровска я помню, как свои пять пальцев. Все здесь не то, что перехожено, а переползано, перекопано, перепахано. А этого места я не помню. Полянка светлая, а вокруг сосны стеной стоят. Глядь, а на поляну тигр огромный выходит. Смотрит так на нас внимательно. Потом рябь какая-то пошла. Глядь, он уже не тигр, а старик мой знакомы, который дух Амура. Людка в меня вцепилась. Она ж его еще не видела. Я ее руку наглаживаю, успокаиваю.

– Привет! – говорю старику – Давно не виделись.

– Что ж, привет и тебе! Ты оказался мудр и расторопен – говорит он – Твой путь здесь окончен. Теперь тебе пора домой.

Вот так шутки у деда. Хотя я сам сейчас такой же дед. Вот и в голове шумит. Ох, это не в голове. Мир перед глазами закрутился, изображение стало превращаться в какие-то сполохи, размываться. Наконец, и вовсе исчезло. Похоже, теперь уже совсем все. Хотя, не жалко. Классную прожил жизнь.

Глава 8. Вместо эпилога

Хабаровск 2010 год от Рождества Христова

– Андрей Владимирович! Андрей Владимирович! Что с Вами? Врача вызвать?

Голоса звучали в голове все настойчивее. Подождите, я что уже не Онуфрий? И где мое Онежское озеро? С огромным трудом открыл глаза. Как интересно девки пляшут. Надо мной склонилось несколько довольно молодых лиц. В том числе вполне симпатичное женское лицо. Это уже интереснее. Похоже, это она предлагала врача. Прислушался к себе. Вроде бы отхожу, обойдусь без врача. Выждал еще немного и попробовал встать. Получилось.

Однако от увиденного стало еще интереснее. Мы стояли в довольно большом зале, а из окон его открывался вид… на Амурский мост. Тот самый, который на пятитысячной купюре. То есть, что выходит? Я в башне архитектора. Только теперь она не руина. Интересно. Надо попробовать как-то включиться.

– Простите, дамы и господа! – произнес я уже не вполне привычные слова. – Я как-то выключился. Никак не могу сориентироваться.