Кузнецов. Опальный адмирал

Оказывается, в молодости Стэндли служил на американском крейсере, который посетил Владивосток в 1896 году, когда в России проходила коронация Николая II.

— Это был великий российский император! — воскликнул адмирал Стэндли.

— Извините, сэр, но я так не считаю, — осадил гостя Кузнецов. — При его правлении Россия проиграла Русско-японскую войну.

Казалось, эти слова ничуть не смутили адмирала.

— Я слышал, что его убили русские большевики в революцию, не так ли? — спросил Стэндли.

— Почему вас так волнует российский император? — усмехнулся Кузнецов. — Сейчас идет великая битва с фашизмом, и в этой битве Америка — наш союзник. Вот и давайте вместе подумаем, чем вы можете помочь Красной Армии в борьбе с гитлеровцами.

— Вы хотите что-то предложить?

— Да. Мы бы хотели, чтобы из США шло больше транспортов с важными для нас грузами.

Адмирал Стэндли сказал, что он побывает в Архангельске и Мурманске, встретится с капитанами союзных конвоев, поговорит с ними и тогда подготовит для своего президента письмо, в котором обоснует необходимость посылки в Советский Союз больше транспортов с грузами, нежели сейчас.

— Гитлер и его военная свора — ваш враг, но это и наш враг, и общими усилиями союзников надо его разбить, — произнес гость. — Под Москвой войска фюрера потерпели сокрушительное поражение, и мы, американцы, очень ценим героизм бойцов и командиров Красной Армии. Надеюсь, это не первая победа русских?

— Удары по врагу, безусловно, еще будут, ибо Красная Армия изо дня в день наращивает свою мощь, — ответил Кузнецов. — Но у нас пока не хватает оружия и боевой техники для ведения боевых действий на фронтах. Нам нужны ваши танки, самолеты, автомашины, орудия…

— Я буду просить об этом своего президента Рузвельта. Он с уважением относится к Советскому Союзу, его стремлению разгромить фашистов на суше и на море, — заявил посол. — А сейчас я хочу попросить вас оказать мне содействие в посещении Архангельска, куда приходят союзные конвои. Потом я бы съездил в Мурманск…

— Я дам распоряжение своим представителям в Архангельске, и они встретят вас, сэр, — заверил Николай Герасимович своего гостя. — Кстати, на Севере есть представители английского адмирала Майлса, они тоже помогут вам на месте изучить ситуацию с конвоями.

— Спасибо, сэр Куснецов. Я хочу еще вас видеть и пить с вами русский чай. — Гость улыбнулся, отчего под глаза сбежались глубокие морщины.

— Не возражаю! — улыбнулся и Кузнецов.

Однако адмирал Стэндли недолго был послом в СССР. Его почему-то быстро отозвали на Родину, и встреча с ним у Кузнецова не состоялась. Но, отбывая в США, адмирал позвонил Николаю Герасимовичу.

— Я уезжаю Америку, сэр Куснецов, — сказал Стэндли.

— Семь футов вам под килем! — пожелал Николай Герасимович.

Адмирал Исаков отправлялся в действующую армию. Кузнецов пригласил его к себе. Иван Степанович был грустный, какой-то задумчивый, и это не ускользнуло от внимания наркома.

— Жаль мне тебя отпускать, — признался Николай Герасимович. — Но маршалу Буденному нужна твоя помощь. Он кавалерист и в морском деле не силен. Помогай ему так, как помогал Ворошилову и Жукову в Ленинграде. Там ты много сделал, это говорю тебе прямо и честно. Знаю, по натуре ты человек горячий, лезешь в самое пекло. Просил бы тебя, Иван Степанович, поубавить свой жар, а то немудрено и пулю схлопотать.

— В атаку я ходить не буду, — улыбнулся Исаков.

— Вражья пуля может настигнуть не только в атаке… — Кузнецов пожал адмиралу руку. — Счастливых миль тебе, Иван.

— Спасибо, товарищ народный комиссар…

У двери Исаков задержался и вдруг сказал:

— Во Владивостоке я, кажется, дал промашку…

— Ты имеешь в виду экипаж американского самолета «летающая крепость»? — уточнил Николай Герасимович. — Вячеслав Михайлович вызывал меня. Говорил, что надо мне и вам, кроме всего прочего, быть и дипломатами.

Исаков признался, что тогда он поступил опрометчиво, разрешив американцам прибыть к своему консулу.

— И вам об этом не доложил. Ехал в Москву, а в голове вертелась мысль: вызовет Сталин и даст нахлобучку. Но все обошлось… Постараюсь на юге сделать все, что потребуется.

Над Москвой гулко прокатился гром, сверкнула молния и хлынул сильный дождь. Кузнецов, находившийся допоздна в Генштабе, собрался было уходить — уже смеркалось, на небе проклюнулись первые звезды, — но заместитель начальника Генштаба генерал Василевский пригласил его поужинать с ним. И как-то сам по себе за столом зашел разговор о прожитом.

— Я не жалуюсь на судьбу, она выбрала мне хотя и трудную, но верную дорогу, — сказал Василевский. Он давно знал Кузнецова, высоко ценил его флотоводческий талант, был всегда с ним в разговоре прям и честен. — Нас у отца четверо сыновей, — продолжал Александр Михайлович. — Я — военный, один брат — врач, другой — агроном, третий — летчик. А вот отец — священник, я с ним не общаюсь, но старика жаль.

— Сколько ему? — спросил Кузнецов.