Кузнецов. Опальный адмирал

— Вы уже собрались домой? — спросил маршал Шапошников, когда Николай Герасимович подошел к вешалке, чтобы снять свою шинель. Не хотелось ему так скоро уходить из этой милой его сердцу квартиры, но надо было переговорить с комфлотом Головко об очередном конвое союзников. И он сказал об этом Борису Михайловичу.

— Ну что ж, голубчик, служба прежде всего! — Шапошников встал, чтобы проводить его, но жена возразила:

— Боренька, ты бы лег отдохнуть, а то почти два часа вы беседовали о делах фронтовых.

Она мягко улыбнулась. В ярком свете электрической лампочки ее лицо было бронзовым, а в глазах горели маленькие желтые огоньки.

— Хорошо, Машенька, я прилягу. — Борис Михайлович взглянул на своего коллегу. — Спасибо, Николай Герасимова, что зашли к нам. У меня сейчас весело на душе: все-таки Красная Армия потихоньку, но бьет фашистов и продвигается вперед. Правда, немцы постараются взять реванш за свое поражение под Сталинградом, но где они начнут скапливать войска, чтобы нанести удар, пока неясно. Я предполагаю, что они начнут боевые действия где-то в центре России, скажем, в районе Орла и Курска. Но поживем — увидим. — Он весело хохотнул. — Будет время — забегайте проведать нас. А Верочке кланяйтесь. Мудрая у вас жена…

— Не жалуюсь, — улыбнулся Николай Герасимович.

Кузнецов заехал в Генштаб, чтобы выяснить один вопрос у начальника Генштаба маршала Василевского. Тот встретил наркома в приемной.

— Вы далеко, Александр Михайлович? — спросил Николай Герасимович.

— Хозяин вызвал. У него маршал Жуков, и надо решить ряд проблем по передислокации двух армий и нескольких резервных стрелковых дивизий. А вы откуда?

— Ездил к наркому Носенко, он дает мне еще пятнадцать тральщиков, — сказал Кузнецов. — Немцы бомбят Волгу, там нередко горят суда с нефтью, а она так нужна нам…

— Волгу держи на прицеле, — предупредил наркома Василевский. — Секретарь Сталинградского обкома Чуянов при мне трижды звонил Сталину. Как бы он не вызвал тебя в Ставку. Немцы что-то замышляют.

— Об этом мне только что говорил маршал Шапошников. Я был у него дома. Кажется, ему сейчас легче, болячка поутихла.

— Я часто советуюсь с ним по военным делам, а вот выбраться к нему домой, проведать и не выберу часок, — признался Александр Михайлович. — Он мой учитель и таковым останется до конца моей жизни… — Маршал вздохнул. — Пожалуй, к себе я вернусь не скоро. Приходи ко мне завтра утром, часов в семь, сможешь?

— Приду.

На том и расстались. «Чудесный человек и весьма талантлив как военачальник», — подумал о Василевском Николай Герасимович.

Он быстро набросал на листке вопросы по Волге, которые поставит в Генштабе; видимо, надо будет поговорить и о создании речных флотилий, их штате, опять же, хватит ли для этих целей кораблей и моряков, наверное, снова придется ехать к наркому Носенко…

Кузнецов выпил стакан нарзана, затем сел за стол и позвонил по ВЧ Головко. Ему ответил дежурный по штабу флота.

— Где комфлот? — властно спросил нарком.

— У союзников на крейсере «Шеффилд», его пригласил на борт корабля командир охраны конвоя. Тут у нас американский транспорт сел на мель у острова Кильдин.

— И что же, сняли его с мели?

Дежурный по штабу ответил, что сразу не сняли, хотя и пытались. Пришлось разгрузить, а уж потом в работу включились буксиры.

— Мы стараемся обеспечить безопасность каждого союзного конвоя, — резюмировал дежурный по штабу.

Кузнецов долго молчал.

— Вы меня слышите, товарищ нарком? — спросил дежурный по штабу.

— Слышу, — отозвался нарком. — Я удивлен, как энергично вы защищаете своего командующего. Что ж, это неплохо. А что в Мурманске?

— «Юнкерсы» бомбили порт, очень сильно бомбили, товарищ нарком, один транспорт с танками затонул у причала, но мы уже начали поднимать их, вовсю работают подъемные краны, — вновь послышался в трубке голос дежурного по штабу.

— Поговорим об этом, когда я приеду на флот, — ответил Кузнецов. — Передайте комфлоту, чтобы позвонил мне, когда вернется в штаб!..

На всех фронтах бои по-прежнему не утихали, и это больше всего угнетало адмирала Кузнецова. Лишь в середине марта 1943 года обстановка изменилась в нашу пользу. Красная Армия все активнее теснила врага, нанося по нему ощутимые удары. Потерпев поражение в районе Волги, Дона, Северного Кавказа, противник отошел на линию Севск — Рыльск — Сумы — Ахтырка — Красноград — Славянск — Лисичанск — Таганрог. И вчера, когда нарком ВМФ был в Ставке, Сталин говорил, что после того как Красная Армия перешла в контрнаступление под Сталинградом, и до сего мартовского дня наши войска в общей сложности разгромили, более ста вражеских дивизий.