Кузнецов. Опальный адмирал

В Москву нарком вернулся под вечер. Поскребышев сообщил ему, что Сталин подписал постановление ГКО об изменении состава Ставки Верховного главнокомандования, куда теперь вошел и он, главком ВМФ.

— Приятная новость, — улыбнулся Кузнецов.

В Генштабе он встретился с маршалом Василевским. Александр Михайлович спросил, как прошла конференция, доволен ли Николай Герасимович проделанной работой.

— Страсти со стороны союзников были, особенно этим отличился наш давний «друг» Черчилль, но все прошло как надо, — весело ответил Кузнецов. — Кажется, я больше всех рад: Сталину удалось убедить Рузвельта срочно выделить корабли и суда для Советского Союза. Америка дает нам более двухсот пятидесяти единиц! Так что если СССР вступит в войну с Японией, Тихоокеанский флот будет взаимодействовать с сухопутными частями, и корабельное пополнение весьма кстати.

— А я ушел с поста начальника Генштаба, — вдруг сказал Василевский. — Ставка назначила меня командующим Третьим Белорусским фронтом. Радоваться бы, но мы потеряли генерала армии Черняховского. Он погиб на боевом посту… — Александр Михайлович помолчал. — Вот только сейчас сдал дела генералу армии Антонову. Рано утром вылетаю в Восточную Пруссию в штаб фронта. Вам желаю всяческих успехов!

Кузнецов у двери своего кабинета разговаривал с адмиралом Галлером, когда зазвонил аппарат ВЧ. Он поспешил к столу и снял трубку. Голос у адмирала Трибуца был громкий и веселый:

— У моих подводников богатый «улов», товарищ нарком…

— Я слушаю, говори подробно, кто и где отличился!..

«Улов» и вправду оказался богатым. Командир подводной лодки «С-13» капитан 3-го ранга Маринеско потопил фашистский лайнер «Вильгельм Густлов». Как потом выяснилось, на этом судне погибло около шести тысяч гитлеровцев, половина из них — подводники. На лайнере из Данцига в Киль эвакуировался учебный отряд подводного плавания. Отличился тот самый Маринеско, которого Николай Герасимович в сороковом году наградил именными золотыми часами за отличные успехи в боевой подготовке. Маринеско, получая тогда награду из рук наркома, пошутил: «Теперь по наркомовским часам я буду выходить в атаку на противника!»

— Погоди, Владимир Филиппович, — произнес в трубку нарком. — Ты недавно докладывал мне, что хочешь отдать Маринеско под трибунал за пьянку на лодке и грубые нарушения. Я еще советовал тебе взвесить степень вины командира лодки. Или я что-то напутал?

— Истинно, Николай Герасимович, — слышался в трубке бас Трибуца. — Разобрался и… под трибунал не отдал. И не каюсь. Я разрешил Маринеско выйти на боевое задание, чтобы искупить свою вину. И он ее искупил. Кроме «Вильгельма Густлова» торпедировал транспорт «Генерал Штойбен».

— Лодка вернулась? — спросил Кузнецов.

— Нет. У Маринеско есть еще торпеды, и ему разрешено продолжать поиск. Дней через пять лодка вернется в базу, уточню детали атак и доложу вам…

(После войны служба у Маринеско не пошла. Он стал пить чаще. «Какой пример он подает своим подчиненным? — возмущался адмирал Трибуц. — Грубый нарушитель воинской дисциплины, а мы возимся с ним, как с молодым офицером. Нет, такие горе-командиры мне на флоте не нужны!..» Трибуц настоял, чтобы главком ВМФ уволил Маринеско в запас. Николай Герасимович сделал это, что было его ошибкой, которую он признал после смерти героя-подводника. В журнале «Нева» Кузнецов писал: «Изумительный подвиг А. Маринеско в то время не был оценен по заслугам… Мы должны, пусть с опозданием, прямо заявить, что в борьбе за Родину он проявил себя настоящим героем». Но призыв Николая Герасимовича тогда не был услышан, и лишь в канун 45-й годовщины Победы капитану 3-го ранга Маринеско присвоили (посмертно) звание Героя Советского Союза, — А.З.)

— Что у вас, Степан Григорьевич? — спросил Кузнецов начальника Главморштаба адмирала Кучерова, когда вернулся из Генштаба.

— Звонил адмирал Головко. На флоте едва не погиб эсминец «Разъяренный».

— Этого еще не хватало! Что, субмарина?

— Да. Конвой вышел из Кольского залива в Линахамари. Эсминцы «Разумный» и «Разъяренный» шли в охране. В районе Вайтолахти была обнаружена подводная лодка. Командир «Разъяренного» капитан 3-го ранга Васильев хотел атаковать ее, но пока маневрировал, сам подвергся атаке. Взрывом торпеды эсминцу оторвало корму, на нем вспыхнул пожар.

— Короче, — прервал нарком Кучерова, — эсминец взяли на буксир?

— Он уже находится в порту Линахамари, а привел его туда на буксире тральщик.

— Дайте шифровку Головко, чтобы усилил охрану конвоев, — приказал нарком. — А вас прошу сосредоточить свое внимание на подводных лодках. И на Балтике, и на Северном флоте немцы укрепили свои подводные силы, и с этим надо считаться. Поговорите по этому вопросу и с адмиралом Виноградовым.

Кучеров встретил адмирала в коридоре наркомата. — Вы куда, Николай Игнатьевич? — спросил начальник Главморштаба. — Вы мне нужны.

— К наркому спешил, — смутился Виноградов. — Хочу подписать командировку.

— Час тому назад мне звонил Трибуц. Вы, помню, хвалили командира 307-й «щуки» капитан-лейтенанта Коваленко.