Кузнецов. Опальный адмирал

— Анастас, ты не знаешь, когда Красная Армия перестанет отступать, а вот он, — Верховный кивнул на наркома ВМФ, — должно быть, знает. Вчера товарищ Кузнецов упрекнул меня, что я был глух к его сообщениям по поводу подготовки немцев к нападению на Советский Союз. А что сегодня скажет? Говори, товарищ Кузнецов, мы слушаем тебя. Может, ты еще не все сказал…

Нарком ВМФ резко встал.

— Я прибыл в Ставку решать флотские вопросы, товарищ Сталин, а не заниматься упреками…

— Садитесь! — сердито произнес Сталин. Он подошел ближе, прищурил холодные глаза. — Значит, пришли решать флотские вопросы? А кто, позвольте вас спросить, будет решать вопросы защиты страны от фашистского нашествия? Кто позаботится об обеспечении Красной Армии техникой и оружием? Кто даст войскам боеприпасы в полном достатке? Пусть товарищ Сталин об этом побеспокоится, да? Пусть вождь о всех вас думает, да? Нет, товарищи, вы — военачальники, у вас есть войска и оружие — вот и решайте, как побить врага!

— У меня тоже болит душа, когда наши войска оставляют города, — вдруг, сам того не сознавая, ответил Кузнецов. — В чем причина — вот вопрос. Впрочем, их много. Я же хочу сказать об оружии. На флотах не хватает даже винтовок, не то что гранат и автоматов. Недавно Валентина Гризодубова доставила на Северный флот десять тысяч винтовок. Головко был рад, позвонил мне, стал благодарить. Но винтовки послал не я, а Вячеслав Михайлович…

— Какое это имеет значение? — подал голос Молотов. — Главное, что оружие нашли.

— А вот за то, что на флоте нет винтовок, вас, товарищ Кузнецов, надо наказать! — бросил Сталин. — Почему этот вопрос до войны не ставили перед Наркоматом обороны?

— Я не мог знать, что придется снимать с кораблей тысячи краснофлотцев и бросать их сражаться на сухопутье.

Воцарилось неловкое молчание. Микоян увидел, как у Сталина сверкнули глаза, и, чтобы спасти наркома ВМФ от гнева вождя, поспешно сказал:

— Вы, Николай Герасимович, не предвидели, что морякам придется воевать на берегу. Но ведь и Иосиф Виссарионович не мог этого знать. Да и не его это дело. У товарища Сталина на плечах масса забот, вся страна. Давайте не обвинять друг друга. Лучше подумаем, как нам поправить дело. Кстати, — горячо продолжал Микоян, — час назад у меня был ваш начальник тыла генерал Воробьев. Он просит дать Северному флоту мазута и солярки сверх лимита. А разве Головко израсходовал все запасы? Куда он их дел?

— Товарищ Сталин разрешил союзникам на обратный путь заправлять свои корабли и суда в Мурманске и Архангельске. А это тысячи тонн топлива. Потому-то Головко и волнуется.

— Пришлите в ГКО заявку, и мы вам все дадим, — заметил Молотов.

— Я уже обжегся с одной заявкой, — осторожно возразил Николай Герасимович. — Трибуц попросил прислать ему пять тысяч винтовок, адмирал Галлер дал заявку, но она все еще бродит где-то в кабинетах. Куда теперь идти с жалобой? Собрался завтра доложить председателю ГКО…

Все посмотрели на Сталина. Тот молча снял трубку аппарата ВЧ и позвонил Жданову.

— Здравствуйте, Андрей Александрович! Как у вас обстановка? Идут ожесточенные бои?.. А вы надеялись, что их не будет? — Верховный улыбнулся, но тут же его лицо закаменело. — У меня находится нарком Кузнецов. Он жалуется, что Трибуцу нечем вооружать отряды краснофлотцев, уходящих на сухопутный фронт. Это правда?

— Трибуц обращался к армейцам, но у них тоже нехватка, — донеслось из трубки. — Я даже не знаю, как быть.

— Почему мне не доложили? — спросил Сталин, и, выслушав ответ Жданова, выругался. — Иван кивает на Петра.

— Виноват, Иосиф Виссарионович, — негромко произнес Жданов.

Положив трубку, Верховный взглянул на Молотова.

— Вячеслав Михайлович, срочно обеспечь флот винтовками. А вы, товарищ Кузнецов, не ждите, когда и что вам дадут, а требуйте. Или боитесь?

— Боюсь, — вдруг признался нарком.

— Кого боитесь?

— Вас, товарищ Сталин.

— Глупость! — опять выругался вождь. — Я что, черт с рогами?! Идет жестокая, кровавая война, решается кто кого — или мы фашистов, или они нас. И не время друг друга бояться, наоборот, надо крепко прижать друг к другу плечи. Я же вас не боюсь! — Он многозначительно хихикнул. — Вот и давайте без всякого страха исправлять положение. Ведь немцы вот-вот захватят Одессу, а там Севастополь, кавказская нефть…

Кузнецов проснулся рано, выглянул в окно. Густая синева висела над домами, а на севере, где шпили высотных зданий тонули в сером тумане, по небу плыли островки черно-бурых туч. «В Питере всю неделю лил дождь, — подумал Николай Герасимович. — Надо взять с собой плащ». На цыпочках, чтобы не разбудить жену и сыновей, он прошел на кухню. Каково же было его удивление, когда жену он увидел в прихожей!

— Что ты тут делаешь? — тихо спросил он.

— Как что? — удивилась она. В ее лучистых глазах вспыхнули задорные искорки. — Ты едешь в Ленинград, вот я и готовлю тебя в путь. Твой саквояж почти готов. Класть тебе бритву? Она же неудобна в дороге!