Кузня Крови (СИ)

— Неплохо. Надеюсь, в следующий раз, когда командовать будешь ты, птенец Эсом, ты не забудешь ничего из того, что предложил. Боль лучше всего способствует запоминанию. И сегодняшний урок вы точно забудете нескоро. А завтра будет новый. И послезавтра.

В руках Глебола появилось две стрелы. Вернее, почти две. Одна была целой, со странным, отливающим голубым оперением.

Невольно я потёр грудь, из которой и пытался вытащить подобную стрелу.

От второй осталась только половина, без наконечника и оперение было блёклым, серым. Не моя ли?

Старший наставник Глебол поднял стрелы перед собой:

— Кстати, это одна из причин того, что обучение в Кузне так дорого. Каждый из вас сегодня познакомился с такой стрелой. Чтобы создать её, трудился сначала мастер-идар из простолюдинов, истратив тростинку Фирма и два грана пыли из слёз Амании, а затем над ней потрудился его светлость Габино. Как-то он признался мне, что ему проще убить Возвышенного мечника, чем зачаровать одну такую стрелу. А их сегодня потратили пятьдесят четыре.

Я невольно покачал головой, даже не сомневаясь в том, что услышал правду. Если честно, на нашем севере и не слышал, что можно создать стрелу, которая пробьёт голову едва ли не насквозь, а через минуту исчезнет, оставив после себя лишь отметину. Не удержавшись, потёр грудь. И боль.

Но много ли я видел в жизни? Когда Предки, израненные, но сумевший убить Безымянного, возвращались домой, то на землю падали капли их драгоценного ихора. Предки, залечив раны, ушли. А в тех местах, где пролился их ихор, стали находить исары, следы пролитого ихора.

У нас, в Скеро это слёзы Амании, особый камень, в котором можно хранить жар души. В Бокоро это ярость Эскары, благовоние, от аромата которого теряют голову и сражаются, не обращая внимания на раны. В Андамо это тростник Фирма, который используют в лечебных мазях.

Я снова потёр грудь. И в стрелах, которые не убивают, как оказалось.

Глебол же продолжал свои нравоучения:

— Вы же впустую переводите его труд и драгоценные ресурсы. Как сегодня, когда не сумели даже добежать до драугров.

— Драугров нет уже сотни лет!

На этот крик Глебол лишь кивнул:

— А обучение Кузни имеет такие же древние традиции. Сначала драугры. Затем Кровавые воины, которые сошли с ума, едва пал Безымянный и нарушился баланс мира. Повезло, что на граухов это не повлияло, — Глебол усмехнулся. — Вам тоже повезло, я был бы рад натравить на вас безумных граухов в броне. Но не судьба. Вы встретите их только тогда, когда придёт черёд сражений с людьми, — оглядев нас, он спросил: — Так с кем сражалось наше королевство после того, как закончилось безумство с Кровавыми жнецами?

Несколько мгновений наш строй молчал, а затем раздалось несколько голосов:

— С Андамо.

Глебол довольно усмехнулся:

— Отлично. Два поколения сменилось за время той войны. Почти десяток родов севера прервался. Только победа возле Озардо позволила отбросить войска Андамо обратно за хребет и построить бастионы, которыми так гордится север.

Я невольно кивнул, хотя их ни разу и не видел. Так близко к перевалам родители не выезжали. Отец, понятное дело, там был, но я с мамой ни разу. Но мне это и не было нужно. Я десятки раз видел эти бастионы на рисунках и картинах. В конце концов, они и строились под рукой Денудо, когда мы были первым Домом севера и правили им ради короля. Это Денудо кровь и жизнь вложили в победу над королевством Андамо.

А Глебол продолжал перечислять:

— Затем было большое крестьянское восстание, после война с Лано. Последними вашими врагами будут те, кто и сейчас пробует на прочность нашу южную границу. Реол. Мы будем изучать все приёмы, которые использовались в тех сражениях, вы попробуете себя в шкуре солдат, ополченцев, егерей, разведчиков, рыцарей. Затем научитесь ими командовать. Узнаете их сильные и слабые стороны, научитесь вести их в бой и использовать там, где они принесут наибольшую выгоду, — усмехнувшись, Глебол добавил. — Впрочем, и затыкать дыры золотом я тоже вас научу.

Боль возле сердца наконец-то отпустила, и я с облегчением вздохнул полной грудью. Так как и не дышал никогда, проверяя сейчас, всё ли у меня внутри цело. Никак не мог отделаться от мысли — а куда делась половина стрелы? Не растворилась же она внутри меня? Или внутри Браура? Да и если бы стрела действительно вошла в голову Браура, то ведь разнесла бы ему мозги, верно? С другой стороны, я отлично помню, как схватился за свою стрелу и пытался её вырвать из себя, а она крепко засела внутри и даже не шелохнулась.

Опомнившись, я сморгнул и вновь уставился на Глебола. В его руках уже не было стрел, он прохаживался вдоль нашего строя, сложив руки на груди и выглядя сейчас особо угрожающе:

— Грозить болью хорошо простолюдинам. Чаще всего этого и достаточно. Но не вам, гордым идарам, верно?

Ощутив на себе внимательный взгляд Глебола, я смолчал. Как и все остальные. Хотя эти слова и были смешны сейчас, когда мы стояли перед ним грязные, потные и в вонючем тряпье, которым побрезговали бы те самые простолюдины.