Квадратное солнце

Отец невинно пролитой крови скакал несколько впереди стаи живых мертвецов. Вампиры следовали за ним кувыркаясь по мостовой, прыгая по стенам и по крышам домов. Стоило Пастуху выскочить на площадь, как на каменном лобном месте зажегся, воссиял величественный костёр, казалось, за считанные секунды сумевший достать рыжими острыми языками пламени сам небосвод. За всполохами огня был виден чёрный силуэт, который дымил, а под ним шумел свой маленький костерок. Заскрежетали цепи и загремели пустые бочки, камни, брёвна. За десять секунд между домами выросли кучи мусора. Улицы, что вели на площадь, перегородили баррикадами. Окна распахнулись и в упырей полетели осиновые зазубренные стрелы, окроплённые святой водой.

Кровавый Пастырь может легко уйти из западни. Он разъярён. Люди посмели напасть на него. На него – на безумный кошмар ада! Вампир не отступает, он остается, чтобы наказать дерзких глупцов.

Жители города вскакивают со своих постелей в ужасе: они слышат визг и воющие крики. Арбалетчики стреляют точно. Стрелы сыплются на стаю со всех сторон. Вампир бежит, словно таракан, по стене, стремясь на помощь к хозяину – щелчок крючка, гул тугой тетивы и арбалетный болт сбивает его наземь. Упырь кривится в корчах; из бока, где торчит осиновый стержень, валит белый дым. Из горла, привыкшего смачно булькать, пуская кровавые пузыри, исходят нечленораздельный хриплый скулёж жалоб на понятном только его родичам ночном языке. Кровопийца вытягивается, раскидывает руки, будто пытаясь взлететь и застывает: кожа его сереет, он, превращаясь в сухой пустой манекен, умирает. Арбалетчики не дают упырям приблизиться к Пастуху, они поражают их одного за другим, переводя из состояния возбуждённых попрыгунчиков в стадию окончательной смертельной неподвижности.

Из прилегающих к площади переулков на живой свет костра, разрывая покровы темноты, врываются конные крестоносцы. Впереди едет знаменосец шевалье Де Андриё. Наконец-то стяг расчехлён и развёрнут – белое полотнище и на нём блестит эмблема ордена – серебряный крест, наложенный на скрещенные мечи – с одной стороны, и Христос в латах – с другой. Десять рыцарей с копьями наперевес, поддерживаемые специальными опорами, приделанными прямо на доспехи, разделяются на две группки и с флангов обходят Пастуха.

Первого рыцаря – Рене де Бово (того самого, который помог Хаузеру удержаться в седле), Пастух убивает первым. Бьёт кулаком в грудь лошади (не помогает и кольчужная попона) и животное, наткнувшись на непреодолимую преграду, взлетает в воздух, переворачивается вниз головой, вампир сдёргивает крестоносца с коня и разрывает его голыми руками напополам. Скачущий за Рене рыцарь Дарион Алингот бьёт копьём Пастуха, тот уклоняется и копьё выбивает из булыжников мостовой сноп искр. Сумасшедший удар, под стать силе Алингота, но мимо. Промах стоит ему жизни. В глазах Пастуха крестоносцы светятся белым светом, сияют. Это святая вода благословляет латы. Вампир запрыгивает на круп лошади Дариона. Для него прикосновение к рыцарю сродни ощущению ладони, сжимающей только что испечённую в раскалённой золе на малиновых углях луковицу. Он терпит, ожоги его не останавливают. Зубы скрежещут по шлему, когти пробивают нагрудник и разрывают кольчугу, опухоли наростов челюстей скручиваются в хобот, проникающий под железо защиты, прилипающий к ранам. Пастух сосёт, как машина из будущего, насос невиданной мощи. Дарион сдувается.

Арбалетчики, справившись с заданием, уничтожив стаю, переключаются на предводителя. Залп и один болт входит в ляжку Пастуха – первое его ранение за тысячу лет. Он так потрясён, что перестаёт сосать, и соскальзывает с коня на землю. Рыцарский скакун, освободившись от двойной тяжести, уносится в ночь. Молодой крестоносец, Эрик Баум, пылая праведным гневом, стремясь защитить и отомстить, обнажает меч, подскакивает к Пастуху и рубит. Неудача. Уклон, удар, толчок – крестоносец теряет опору и лошадь падает. Дальше гибнут ещё два неосторожных смелых брата ордена Креста и Меча. Их Пастырь ловит, когда они одновременно атакуют с двух сторон. Взлетев на несколько метров в высоту, он выдергивает из сёдел рыцарей, как гнилые зубы из десен, и шарахает их друг об друга. Искорёженный металл подтекает каплями крови. Два куска потерявшей начальную форму брони исходят сочным фаршем. Пастух сминает крестоносцев, выжимает из них жизнь и отбрасывает, так и не пригубив.